Вера – одна из любимых мишеней для атак атеистов с момента появления атеизма. Богоборцы от Гольбаха до Докинза веру называли то суеверием, то иллюзией, говорили, что вера противоречит разуму, погружает его во тьму, она мешает научному, рациональному познанию мира и так далее. Но так ли это? Противоречит ли вера разуму и научному знанию? Сразу замечу, что в данной статье речь пойдёт не столько о вере как христианской добродетели, сколько о вере как способе познания окружающего мира.

Как известно, научное познание делится на эмпирическое и теоретическое. Эмпирическое познание заключается в наблюдении за окружающим миром, проведении экспериментов, получении фактов посредством органов чувств. Теоретическое же, рациональное познание состоит в обобщении, анализе, синтезе имеющихся данных и фактов, построении теорий и формулировке законов посредством разума. Эти способы отлично работают в математике, в химии, в физике, где гипотезы и теории доказываются или опровергаются экспериментально. Но уже в такой науке как биология одну главенствующую теорию невозможно доказать эмпирическим путём. Речь идёт о теории эволюции. У учёных не получается из одного вида бактерий вывести другой, хотя именно на возможности такого превращения зиждется эта теория. Несмотря на это, большинство биологов берут за основу своих взглядов это непроверенное предположение Дарвина, они именно верят в его правильность, а всех, кто сомневается в ней называют псевдоучёными.

Строго говоря, мы с полным правом можем не верить любой информации, пока не проверим её эмпирически. Более того, мы должны захотеть совершить эту проверку. Мы можем не верить существование Плутона или даже Юпитера; тем более, чтобы увидеть эти планеты (то есть убедиться в их существовании эмпирическим путём), нужно захотеть и посмотреть в телескоп. Но мы с полным правом отказаться от проверки, не смотреть в телескоп и продолжать не верить в существование Плутона.

Именно желание или нежелание верить какой-либо информации делает её для нас достоверной (т.е. достойной веры) или недостоверной, а не доводы, доказательства и факты. Например, я могу не верить в то, что у соседа есть шкаф. «Не хочу я к тебе идти! Нет, у тебя никакого шкафа!», – говорю я на его предложение. «Так это ж фотомонтаж!», – возражаю я, когда сосед показывает свои фотографии на фоне шкафа. В то же время, я могу поверить сообщению по ТВ или в Интернете, что в центре Петербурга гулял слон, а потом прилетели инопланетяне и забрали его, хотя у меня никакой возможности проверить, гулял ли слон и прилетали ли инопланетяне, и это станет для меня достоверным фактом.

Почему же я отказываюсь верить своему соседу, у которого действительно есть шкаф, а верю в откровенную чушь о слоне и летающей тарелке в центре Северной столицы? Да потому, что я не считаю своего соседа авторитетом (тем, кому можно верить), да и, вообще, правдивым человеком. Вот не считаю и всё. А этот канал или сайт я считаю авторитетным: он всегда говорит только правду, поэтому я ему верю. То есть я сам решаю, кто для меня является авторитетом, и это моё решение субъективно. Если моя жена скажет, что сосед купил шкаф, я ей поверю и, может быть, пойду и посмотрю. Согласитесь, глупо не верить жене.

Именно авторитетность какого-либо учёного заставляет воспринимать его слова как факт, принимать их на веру, хотя он может лгать или просто заблуждаться. Именно авторитет родителей заставляет ребёнка не вставлять пальцы в розетку, он принимает на веру, что ему будет плохо, если он это сделает… Такие примеры можно множить и множить, но, полагаю, читатель понял логику.

Таким образом, вера не противоречит разуму и знанию. Скорее наоборот, вера помогает разуму получать те знания, проверка которых в данный момент ему недоступна. Вера – это некий вспомогательный инструмент познания. Она необходима для познания мира. Без веры ни одна энциклопедия, ни одна книга, рассказывающая о дальних странах, о диковинных животных или о строении Вселенной, не имела бы никакого смысла для тех, кто не может проверить информацию, в ней содержащуюся, эмпирическим путём. Без веры историческая наука вообще исчезла бы, поскольку она базируется на доверии тем источникам, которые названы достоверными.

Невозможность доказать атеисту существование Бога проистекает из того, что убеждённый атеист воспринимает даже самое стройное, самое аргументированное доказательство бытия Божия как смехотворное не потому, что оно его не убеждает, как он говорит, а потому, что считает наши слова по меньшей мере предвзятыми, а самих нас зомбированными религией, то есть не видит в нас тех, кому можно верить. Мы можем предложить атеисту убедиться в существовании Бога, так сказать, эмпирическим путём: пожить по Евангелию и, очистив своё сердце от грехов, узреть Бога. Но, если даже атеист согласится вступить на этот эксперимент, у него не получиться очистить сердце без веры в Того, Кто его может очистить.

Мы же, верующие, все когда-то кому-то поверили: одни – своему родственнику, другие – коллеге или другу, третьи – миссионеру, четвёртые – просто открыли Евангелие и поверили всему тому, что там написано. А уже потом ощутили существование Бога на собственном опыте, и наша вера в какой-то момент стала знанием… И, хотя с научной точки зрения этот наш опыт, это наше знание являются субъективными и недоказанными, для каждого христианина бытие Божие куда более аргументировано, чем факт, что в Африке водятся слоны и зебры.

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Петрозаводский государственный университет»

Кольский филиал

Контрольная работа

Вера и знание: общее и особенное

Введение

Для меня эта тема особенно важна. Имея аналитический склад ума, я привыкла строго мыслить и строго излагать свои мысли, опираясь на факты, то есть ничего не принимать на веру. Но это совсем не значит, что моя жизнь лишена ее вовсе, так как без веры, по моему мнению, жизнь утрачивает не только смысл, но и цель. И это касается, как отдельного человека, так и всего общества в целом, поскольку, даже для элементарного общения с окружающими необходимо, прежде всего, поверить в их существование.

Знания - я разделяю на «свои» - те, к которым пришла сама, через собственный опыт и «чужие» - те, которые были получены извне. Возьмем человека с момента его рождения, информацию, получаемую из окружающего мира, ребенок принимает как есть, как данность и именно она является его первыми знаниями. Аналитические способности, дающие возможность и потребности вырабатывать отношение к полученным в детстве знаниям, развиваются спустя несколько лет, а полноценное их развитие достигается много позже. В течение этого периода огромное количество информации от родителей, учителей, друзей и знакомых минуя критический разум, попадают в мозг, формируя память и знания. Эта часть знаний не проанализирована и не всегда может быть проверенна человеком в силу разных причин. Именно здесь можно увидеть одну из многочисленных нитей, которыми связанны знания и вера, ибо чужие знания неизбежно будут сопровождаться верой, или ее негативной стороной - недоверием. Недоверие иногда играет хорошую роль, ведь полученные даром чужие знания иногда могут быть ошибочными и требовать тщательного анализа и качественной проверки.

Цель данной работы: изучение понятий «Знание» и «Вера». Поставленные задачи: рассмотрение их взаимоотношений и особенностей.

Исследование данной темы осложняется множественностью противоречивых высказываний, большим количеством мнений о важности веры или знания. И тем, что многое из прочитанного противоречит моим внутренним убеждениям.

1.Знания - это красота ума, а вера - это красота души

Знание и вера - слова, употребляемые нами довольно часто - понятия, отражающие основу взаимоотношений мира и человека, не устаревающие и не меняющие свой смысл и свою ценность в зависимости от настроений общества. Эти понятия многогранны и могут быть рассмотрены с разных позиций, но не как самостоятельно существующие вещи, живущие своей собственной жизнью. Их изначальный смысл говорит не о знаниях вообще и не об абстрактной единой вере, а о взглядах конкретного человека, группы людей или даже всего человечества. Каждый из нас что-то знает и одновременно во что-то верит. Один и тот же факт для одного человека может выступать как элемент знания, а для другого, как часть веры.

1.1Вера

Для начала приведу определение веры, данное в Новом Завете: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом».

Каждый человек имеет веру. От рождения. И испокон веков старается понять, что ему с ней делать, как применить и на что употребить. Это подтверждается историей развития человечества, огромным количеством философских и религиозных учений. Каждое из которых предлагает свое понимание этого феномена человека. Жизнь человека без веры, как основы личности - невозможна, а без веры, как смысла жизни - пуста. И каждому хочется иметь понимание. Каждому свое.

Выражение «человек во что-то верит» означает только то, что он принял в свое мировоззрение какую-то информацию, которую признал истинной без собственных доказательств, не получая подтверждения ее достоверности из своего повседневного опыта. То есть вера - это информация, истинность которой принята нами на слово.

Иногда говорят: «верит потому, что доверяет источнику полученной информации (авторитетному человеку, общественному мнению или признанной книге)», но мне кажется, что подобные выражения сложно назвать верой, в схожих случаях утверждение имеет некоторое, хотя иногда и недостаточно обоснованное знание. Вера она обходится без всяких «потому что», кроме одного - потому что я не могу не верить.

Третью форму веры - можно назвать верой сознательной, в которой признание информации за истинность уже не при полном молчании рассудка, но вопреки его протесту (понимаю, что существование Бога доказать не возможно, но я в него верю, потому что не могу не верить).

По Канту, существуют три вида веры. Прагматическая вера человека в свою правоту в том или ином единичном случае; цена такой вере - один дукат. Вера в общие положения - доктринальная. Например, вера в то, что на всех планетах Солнечной системы нет жизни. Эта вера содержит в себе все же что-то нетвердое. Она может быть доступна опровержению. Наконец, есть моральная вера, где вопрос об истинности суждений не встает вовсе. «Эту веру ничто не может поколебать, так как были бы ниспровергнуты сами мои нравственные принципы, от которых я не могу отказаться, не став в собственных глазах достойным презрения». Верить в Бога, по Канту, означает не размышлять о его бытии, а просто быть добрым.

Надо отличать религиозную и обычную веру, основанную на обобщенном практическом опыте людей.

Первая определяется как верность Богу и последовательное практическое осуществление в жизни религиозных идей, ценностей и норм и не имеет (практически) гносеологического значения. Религиозная вера - это неотъемлемое внутреннее качество человека, более того, наиболее существенная черта, отличающая его от всех других живых существ. Религиозная вера абсолютна и не требует рационального доказательства. Познать Бога в полной мере невозможно. Бог настолько велик, что человеческий разум не в состоянии охватить его.

В самом же нормальном понятии собственно религиозной веры заключается то, что она, как говорит Г. Гегель, есть не просто знание о Боге о нашем отношении и отношении мира к нему, а также о нетленности нашей души; это знание есть не просто историческое или рассудочное знание: в нем заинтересованно сердце, оно имеет влияние на наши чувства и на определение нашей воли. Так происходит отчасти в силу того, что благодаря вере нашей обязанности и законы приобретают большую силу, будучи представлены нам, как законы Бога, отчасти и в силу того, что представление о возвышенности и доброте Бога по отношению к нам наполняет наше сердце восхищением и чувствами смирения и благодарности. Таким образом, религиозная вера поднимает нравственность и ее мотивы на новую, более величественную высоту. Религиозные побуждения преисполнены утонченными чувствами, которые у настоящего верующего обретают мягкие тона человечности и добра. Так что благодаря этому, красивой фантазии и упоительной силе духовного искусства (прежде всего музыке, живописи и иконописи) холодный разум как бы растопляется в солнечных лучах божественной благодати, несущей умиротворение и радость бытия.

Говоря о религии, как форме общественного сознания, имеют в виду понятия Бога и бессмертия и то, что связано с этими понятиями, поскольку они составляют убеждения всех народов мира, оказывают влияние на их мысли и дела; все это возвышает и облагораживает дух нации, пробуждая в ее душе порой дремлющее чувство достоинства, не позволяя народу унижаться и унижать других.

Второй тип веры состоит в психологической уверенности в правильности содержания высказывания. Эта вера играет важную роль, как в обыденной жизни, так и в научном познании. Разновидности такой веры: от уверенности, в чём либо, до жизненных убеждений.

Такая вера - неотъемлемый компонент практической деятельности. Поскольку, человек в условиях, когда имеются несколько альтернатив решения, вынужден опираться на свою веру.

Любой атеист тоже преисполнен веры - в самого себя, в свои убеждения, в своих близких, в то, что мир есть «движущая материя, данная нам в ощущениях». Ведь это никто никогда не доказал, и никто никогда доказать не сможет, в это можно только верить. Нельзя же учение физики о материи считать исчерпывающим: это лишь грань или срез знания, а не цельная картина всего сущего. Или другой пример: мы верили в светлое будущее - коммунизм. И это совсем не научное знание - это самая настоящая, притом слепая, вера. Мы верили в «гениального вождя и учителя всех народов». Что это, как ни мифология, атеистическая религия? Тут только иконы иные, а вера самая настоящая, притом неистово - злая: это религия идопоклонства.

Тем не менее и вера претерпевает изменения в ходе развития человечества. Эти различия заключаются например не только в том, что, например на смену язычеству приходит христианство, но также и в том, что само христианство не сохраняет свой «облик» постоянным, но развивается, пересматривает и шлифует догматы, распадается течения, секты, каждая из которых, оставаясь христианской по содержанию, обретает специфическую, иногда весьма своеобразную форму.

1.2Становление проблемы знания

Вопрос о знании, его формах, видах и границах был центральным на протяжении всей историко - философской традиции. Становление проблемы знания традиционно относят ко времени древнегреческой философии. Платон позиционировал знание как одну из важнейших способностей человека и выделял два его вида - истинное знание и промежуточное знание между наукой и незнанием - мнение. Далее проблематика знания получила свое развитие в трудах Аристотеля, который впервые систематизировал приемы рассуждения, сделал их предметом философского анализа. Он выделял знание «предварительное», которое необходимо для изучения, а также общее и частное знание, указывая на различие между знанием и мнением.

Ряд аспектов проблемы знания, исследованных древнегреческими философами, являлись актуальными и в Новое время. Р. Декарт осуществлял поиск универсального метода для получения истинного знания. Дж. Локк, исследуя непосредственную данность в опыте элементов знания, рассматривал проблему знания, опираясь на теорию врожденных идей. Существенный вклад в разработку интересующей нас проблемы внес И. Кант, который обнаружил, что существуют два способа образования знания, а соответственно и два его вида - опытное и внеопытное. Таким образом, в гносеологии была поставлена новая проблема - априорного знания, которое включает в себя такие положения науки и философии, как принципы, аксиомы и законы. Л. Витгенштейн осуществил разработку проблемы знания на логико-лингвистическом уровне. В своих работах он открыл особый видзнания - эмпирические суждения, принятые на веру и передаваемые по традиции. (10, с. 26-30)

1.3 Знание

Человечество всегда стремилось к приобретению новых знаний. Овладение тайнами бытия есть выражение высших устремлений творческой активности разума, составляющего гордость человека и человечества. За тысячелетия своего развития оно прошло длительный и тернистый путь познания от примитивного и ограниченного ко все более глубокому и всестороннему проникновению в сущность окружающего мира.

В русском языке термин «знание», равно как и «познание», несет два основных значения: во-первых, знание как данность, во-вторых, процесс узнавания, добычи знания в первом смысле. Знание можно разделить на чувственное и эмпирическое.

Чувственное знание - это знание в виде ощущений и восприятий свойств вещей, непосредственно данных органам чувств. Я вижу, например, летящий самолет и знаю, что это такое. Эмпирическое знание может быть отражением данного не непосредственно, а опосредованно. Например, я вижу показание прибора или кривую электрокардиограммы, информирующие меня о состоянии соответствующего объекта, которого я не вижу. Иначе говоря, эмпирический уровень познания связан с использованием всевозможных приборов; он предполагает наблюдение, описание наблюдаемого, ведение протоколов, использование документов, например историк работает с архивами и иными источниками. Это более высокий уровень познания, чем просто чувственное познание.

Знание как данность - это своеобразная социальная и индивидуальная память - способ сохранения и использования наследуемого или вновь создаваемого объема информации. Фундаментальную значимость для общества имеет запас знания о природе, формах и способах деятельности, образцах поведения, нормах и приемах коммуникации и общения. Преобладающая область знания - это повседневные, дотеоретические, житейские знания - все то, что считается в обществе «знанием», независимо от обоснованности и достоверности, это сфера, которую исследователи называют «фабрикой значений» самой «реальности», которую «знают» люди. Без обыденного, повседневного знания невозможно выработать теоретическое знание, не может сложиться и сам «мир повседневной жизни», который рассматривается и переживается нами в качестве непосредственной реальности. Повседневное знание обладает рядом фундаментальных черт, позволяющих строить представления о реальности, сохраняя преемственность традиций и одновременно признавая многообразие «реальностей» в разных обществах и в разное время. Личный опыт дает нам малую часть знания о мире, большая часть нашего знания имеет социальное происхождение, передается нам в ходе обучения, в общении и совместной деятельности. Прежде всего, это нормативные системы - внутренний механизм существования социальных традиций, в рамках которых живет человек и является их участником. Как знание нормы включают образцы поведения и деятельности и предполагают их воспроизведение в новых условиях. Знание предстает здесь как своего рода путеводитель по образцам жизненных явлений и инструкция по пользованию ими.

Всепоглощающая тяга к знанию - это одна из самых возвышенных потребностей мыслящего человека, мощная идеальная побудительная сила человеческой деятельности. По словам Эйнштейна, демон научных проблем безжалостно сжимает ученого в своих когтях и заставляет предпринимать отчаянные усилия в поисках истины. Под влиянием этой силы люди настойчиво занимаются накоплением знаний, художественным творчеством, совершенно не думая о практических целях и расчетах. Отстаивая истину, люди подвергались гонениям, умирали нищими: такова судьба многих новаторов. Подвижники науки, для которых искание истины составляло смысл всей их сознательной жизни, сделали нас умнее и просвещеннее.

Знание освобождает человека от страха перед природой, богами и смертью. Человек должен иметь убеждения, ценить любовь и дружбу, всячески избегать отрицательных страстей и ненависти, одним словом: поступать так, чтобы не навредить себе и окружающим.

Нам в мечети твердят: Бог основа и суть!

Мудрецы нас к науке хотят повернуть.

Но, боюсь, кто-нибудь вдруг придет и заявит:

Эй, слепцы! Есть иной, вам неведомый путь!

О. Хайям

Проблема взаимоотношения знания и веры имеет давнюю историю. Особенно активно она обсуждалась в средневековой схоластической философии. По мере того, как средневековая философия развивалась, в ней выявлялось все больше противоречий между догмами веры и знания.

Так, уже Тертуллиан открыто выступал против разума, провозглашал парадоксальный тезис: «Верую, потому что абсурдно». Августин Блаженный утверждал, что задача богословия - познать в свете разума то, что уже принято верой. Ансельм Кентерберийский, во времена схоластики учил «верить, чтобы понимать». Фома Аквинский говорил о гармонии между верой и знанием при приоритете веры. По Аквинскому, вера совершенствует разум, теология совершенствует философию, философия служит теологии. У Аквинского вера ведет за собой знание. «…Этот святой советовал всем людям молодым и более зрелым воспринимать Божию истину посредством веры, а затем уж стараться понять ее».

Ф. Бэкон, выдвинув лозунг «Знание - сила», указывал, что истину надо искать в данных опыта и наблюдений, а не в потемках схоластики и в цитатах из священных книг. Уже в начале XX в. католическая церковь выдвигала положение о том, что вера не должна быть слепым движением души и что не может быть никакого действительного расхождения веры и знания, разума, так как все знания произошли от бога. Например, папа Пий XII неоднократно выступал с заявлениями о том, что «церковь - друг науки», отмечая, однако, что церкви приходится вмешиваться в науку, чтобы предостеречь ее от ошибок против веры.

Вопрос о вере, о ее соотношении с разумом (знанием) занимал большое место в русской религиозной философии, одно из важнейших понятий которой - «цельное знание». Идеал цельного познания как органического всеобъемлющего всеединства привлек многих русских мыслителей, начиная с А.С. Хомякова и Вл. Соловьева. Они считали, что цельная истина раскрывается только цельному человеку. Только собрав в единое целое все свои духовные силы - чувственный опыт, рациональное мышление, эстетический и нравственный опыт, а также - что очень важно - религиозное созерцание, человек начинает понимать истинное бытие мира и постигает сверхрациональные истины о боге.

Русские философы исходили из того, что вера - важнейший феномен внутреннего, духовного мира человека, непосредственное принятие сознанием смысложизненных положений как высших истин, норм и ценностей. Она основывается на авторитете, на внутреннем чувстве (интуиции), на уважении к чужому опыту и традиции. Вера в объективное значение абсолютных ценностей есть религия (С.Л. Франк). Но и в атеистическом гуманистическом сознании вера как убежденность в справедливости, правоте целей и реальности их достижения является необходимым условием и могучим стимулом творчества, прогресса. Такая вера (в отличие от слепой веры, или фанатизма) не только не противостоит и не противоречит разуму, но и открывает простор для активной деятельности сознаний.

Соотнося веру с разумом, со знанием, русские мыслители понимали последнее как целостное всеединство, которое образуется как синтез эмпирического познания (опытные науки), отвлеченного мышления (философия) и веры (теология). Оно не может носить только теоретический характер, а должно отвечать всем потребностям духа, удовлетворять высшим стремлениям человека в воле, разуме и чувстве.

Рассматривая взаимоотношения веры и знания, Н.А. Бердяев отмечал, что они не мешают друг другу, и ни одна из них не может заменить или уничтожить другую. Русский философ утверждал беспредельность знания и веры, полное отсутствие их взаимного ограничения. Религиозная философия видит, что противоположность знания и веры есть лишь аберрация слабого зрения. Религиозная истина - верховна, вера - подвиг отречения от благоразумной рассудочности, после которого постигается смысл всего. Но окончательная истина веры не упраздняет истины знания и долга познавать. Научное знание, как и вера, есть проникновение в реальную действительность, но частную, ограниченную; оно созерцает с места, с которого не все видно и горизонты замкнуты. Утверждения научного знания - истинны, но ложны его отрицания. Наука верно учит о законах природы, но ложно учит о невозможности чудесного, ложно отрицает иные миры. И в скромности знания - высшая гордость науки. Тот высший гнозис, который дает нам вера, не отменяет истин науки как низших. Низших истин нет, все истины равны. Религиозный гнозис лишь превращает частную научную истину в истину полную и цельную, в истину как путь жизни. Но гнозис веры дается внутренним подвигом самоотречения, который и допускает к высшим реальностям. Созерцание общих идей как реальностей дается лишь победой над ограниченной чувственностью и рассудочностью, благодатным расширением опыта. Ограниченность позитивизма и материализма жизни и мысли есть рабство у чувственного мира, от которого можно освободиться лишь всей полнотой жизни. Благодать веры стяжается усилием и направлением воли. Не верят те, которые не хотят верить в глубине своего умопостигаемого характера, так как слишком хотят по своему рассудку и произволу устроить мир. Потому и не знают. Скептицизм есть прежде всего дефект воли. Скептицизм интеллектуальный сам по себе не страшен. Паскаль был интеллектуальным скептиком, но он же был и верующим, т.е. преодолел скептицизм волевой, свободно избрал себе предмет любви. Требования, которые обычно предъявляют скептики к вере, поражают своей нелепостью, своим непониманием природы веры. Скептики требуют от веры гарантий, т.е. упраздняют сущность веры, хотят знания. Скептики не хотят отречься от рассудочности, от власти этого мира, не могут совершить избрания, сосредоточить своей воли. Отсутствие благодати, на которое жалуются скептики, есть лишь обратная сторона их направления воли, их рассудочности, их привязанности к чувственному миру видимых вещей. Скептики прежде всего должны отречься от своих требований к вере, тогда лишь можно с ними говорить о вере. Многие говорят, что хотели бы верить, но не могут. Это не значит, что вина не в них, это лишь значит, что недостаточно сильно хотят, или хотят, но без риска и отречения, с сохранением всех гарантий и предубеждений.

Научное знание, как и вера, есть проникновение в реальную действительность, но частичную, ограниченную. Наука верно учит о законах природы, но она, по мнению Бердяева, некомпетентна в решении вопроса о вере, откровении, идее и т. п.

Отличая веру, на которой покоится знание, от религиозной веры, философ указывает, что знание предполагает веру (в обоих аспектах), оказывается формой веры. «В глубине» знание и вера одно: знание есть вера, вера есть знание - и то и другое образуют единство, но всё же эти два феномена различаются.

3. Различие между знанием и верой

Анализируя природу знания и веры, можно увидеть различие между этими двумя состояниями. По классическому и вечному определению веры, одинаково ценному и в религиозном, и в научном отношении, вера есть обличение вещей невидимых. В противоположность этому знание может быть определено как обличение вещей видимых. Психологическая противоположность знания и веры бросается в глаза даже человеку, не склонному к философскому анализу. Знание - принудительно, вера - свободна. Всякий акт знания, начиная с элементарного восприятия и кончая самыми сложными его плодами, заключает в себе принудительность, обязательность, невозможность уклониться, исключает свободу выбора.

Знание носит характер насильственный и безопасный, вера - свободный и опасный. В вере, в обличении невидимых вещей, в волевом избрании иных миров есть риск и опасность. В дерзновении веры человек как бы бросается в пропасть, рискует или сломать себе голову, или все приобрести. В акте веры, в волевой решимости верить человек всегда стоит на краю бездны. Вера не знает гарантий, и требование гарантий от веры изобличает неспособность проникнуть в тайну веры. В отсутствии гарантий, в отсутствии доказательного принуждения - рискованность и опасность веры, и в этом же пленительность и подвиг веры. Человек поверивший есть человек свободно дерзнувший, преодолевший соблазн гарантирующих доказательств. Требование от веры гарантий, даваемых знанием, представляется похожим на желание пойти ва-банк в азартной игре, предварительно подсмотрев карту. Вот это подсматривание карты, эта боязнь риска, эта неспособность к свободному дерзновению есть у всех подменяющих веру знанием, у всех согласных верить лишь с гарантией. Обеспечьте надежность результатов, гарантируйте, докажите, т.е. принудьте нас - тогда поверим! Но тогда поздно уже будет поверить, тогда не нужно уже будет веры, тогда будет знание. В акте веры есть подвиг отречения, которого нет в акте знания; акт веры есть акт свободной любви, не ведающей доказательств, гарантий, принуждений.

4. Связь между знанием и верой

Говорить о связи между знанием и верой можно с двух точек зрения. Во-первых, может ли существовать такое представление, которое не только будет способствовать появлению веры и идеалов, но в то же время будет подтверждаться логикой, или же всякое мышление, основанное на науке и философии, противоречит вере, духовной привязанности, надеждам и счастью человека? Во-вторых, нужно рассмотреть воздействие науки, с одной стороны, и веры - с другой, на человека. Действительно ли наука призывает к одному, а вера - к чему-то противоположному? Или же наука и вера дополняют друг друга, причем наука созидает одну половину человека, а вера - другую?

В таком случае, что дает нам вера, а что - наука?

И наука и вера придают человеку силы, но сила науки дробна и дисперсна, тогда как сила веры непрерывна. И в науке и в вере есть красота, но наука - это красота разума, а вера - это красота души, наука - это красота мысли, а вера - это красота чувств. Наука дает внешнюю безопасность, а вера - внутреннюю. Наука защищает от болезней, наводнений, землетрясений и штормов, а вера - от волнений, одиночества, чувства неприкаянности и бессмысленности существования. Наука примиряет человека с миром, а вера приспосабливает его к самому себе.

Очевидно, что наука не может занять место веры, которая дает не только просвещение и силу, но и любовь и надежду, повышает уровень наших желаний, не только помогает нам достигнуть своих целей, но и освобождает нас от тех целей и устремлений, которые в силу природных инстинктов находятся в сфере индивидуализма и эгоизма. Вместо этого вера дает нам такие идеалы, которые основаны на любви и духовной привязанности. Вера - это еще и инструмент, с помощью которого мы можем изменять свою сущность. С другой стороны, и вера не может заменить науку и дать нам возможность понять природу, ее законы, а также нас самих.

Там где нет знания, вера невежественных, хотя и набожных, людей становится орудием в руках хитроумных лицемеров, но и наука без веры подобна лезвию в руках пьяного, светильнику в руках полуночного вора, который помогает ему лучше выбрать, что бы своровать. Поэтому нынешний знающий, но не верующий человек с точки зрения сущности и природы своих поступков ничем не отличается от вчерашнего невежественного человека.

Заключение

Изученные источники и литература по данной теме позволяют сделать следующие выводы.

Вера - это система постулатов, принимаемых как данность без экспериментальных доказательств их истинности.

Из форм проявления веры можно выделить наивную и слепую веру. Религиозную - как верность богу, следует отличать от обычной веры, состоящей в психологической уверенности и играющей важную роль, как в обыденной жизни, так и в научном познании.

Знание - это система постулатов, принимаемых при наличии достоверных и воспроизводимых свидетельств опыта, из опыта выводимых и в опыте, в конечном счете, проверяемых.

Знания могут быть житейскими, донаучными и научными, последние можно разделить на теоретические и эмпирические.

Различие между знанием и верой заключается в том, что знание имеет предметом ощутимое и познаваемое, а вера - невидимое, иногда даже непостижимое. Знание основывается на опыте и исследовании предмета, а вера - на доверии к свидетельству истины. Знание принадлежит уму, хотя может действовать и на сердце; вера принадлежит преимущественно сердцу, хотя начинается в мыслях.

«Вера и знание», так же как «сердце и мозг»: разнородные, но один не может заменить другого, но именно вследствие этого они соединены неразрывной внутренней связью в одном конкретном организме и одинаково необходимы для его целостности.

Жизнь основана на знании и вере, но все, же без знаний человек может хотя бы существовать, а без веры теряется смысл самой жизни. Живой и наглядный пример этому современное общество, которое, не смотря на свои знания и так называемую «веру» разлагается и деградирует на глазах: «В худой стране и народ то убогий…» (Лао-Цзы). Создается впечатление, что человек забывает, что хоть у него и много общего с другими одушевленными существами, он все же имеет одно очень важное отличие - это критерий его человечности.

"Богатство утомительно, ум и мудрость суть слабый холодный свет. Только любовь своим неописуемым теплом утешения согревает сердца"(Вил Дюран).

Список использованной литературы

1.Бердяев Н.А.Философия свободы / Н.А. Бердяев. - М.: Правда, 1989. - Электрон. дан. - 1 электрон. опт. диск (CD-ROM)

2.Вера. - Электрон. дан. - Философский словарь - Режим доступа: <#"justify">6.Основы философии: учеб. пособие для вузов / отв. ред. Е.В. Попов. - М. : ВЛАДОС, 1997. 320 с. - Электрон. дан. - Режим доступа:

#"justify">7.Спиркин, А.Г. Философия: учебник / А.Г. Спиркин. - М.: Гардарики, 1998. - 816с. - Электрон. дан. - Режим доступа:

<#"justify">9.Философия и проблемы гуманитарного знания // Среднерусский вестник общественных наук - 2008. - № 4. - С. 7 - 30.

10.Черникова И.В. Знание в постнеклассической науке и его социальное значение / И.В. Черникова, Д.С. Худяков // Вестник ТГПУ. - 2006. - № 12 - С. 26-30. - Электрон. дан. - Режим доступа:

Разграничить области веры и научного знания не так уже легко, но возможно. По-видимому, вера предшествовала знанию, хотя то и другое зародилось вместе с артикулированной человеческой речью. Разумеется, мои дальнейшие замечания не относятся ни к классическому религиоведению, ни к метанауке, тем более что и здесь и там достаточно много произвольного и неясного. Полагают, что животные, особенно высшие, способны к поведению, в котором можно усмотреть аналог того, что мы называем навыками, а психолог школы Павлова назвал бы условными рефлексами. Скажем, у голубя, который многократно получает горошину, стоя на вытянутых лапах, может выработаться устойчивая ассоциация между кормлением и этой позицией, как если бы он верил в то, что вставание на вытянутые лапы способствует появлению гороха. Но это, скажет психолог, не более чем антропоморфное истолкование. Голубь ведет себя так, поскольку прошел своего рода дрессировку, то есть у него выработался условный рефлекс.

Условные рефлексы обычно не считают актами веры, хотя между теми и другими имеется определенного рода сходство. Это можно назвать нестираемостью определенного рода поведения. В отличие от веры знание гораздо более склонно к уступкам по отношению к опыту. Я не должен верить, что у стула, на котором я сижу, четыре ножки: в этом я легко могу убедиться самым непосредственным образом. Но если бы у него оказалось лишь три ножки, я без колебаний признал бы неистинность моих прежних знаний. Таким образом, акты познания имеют сильную опору в попперовском принципе фальсифицируемости. Вопрос о том, на скольких и каких именно ножках стоят теории, сильно зависит от количества эмпирических звеньев, из которых состоит цепь логических умозаключений, заставляющих признать данную теорию эффективной. (Вопроса о том, как соотносятся эффективность и истина, я здесь касаться не буду.)

Напротив, вера (имеется в виду вероисповедание), как правило, не опасается каких-либо процедур, которые могли бы обнаружить ее неистинность. Мы, я полагаю, живем в эпоху, когда коллизия между верой и знанием неизбежна и все более обостряется. Впрочем, даже самый изощренный анализ логических противоречий в догматике каких бы то ни было вероисповеданий ни к чему не ведет. Как известно, Матерь Божия зачала от Святого Духа; между тем, хотя развитие женской яйцеклетки возможно и без сперматозоида (например, путем клонирования), каждый современный биолог знает, что результатом непорочного зачатия стало бы вынашивание плода женского пола, если, конечно, исключить чудесное введение в яйцеклетку хромосомы, ответственной за мужские половые признаки. Прикладывание эмпирических мерок к церковной догматике совершенно бессмысленно, поскольку это не может служить доказательством. Недавно немецкий католический епископат, получив послание из Ватикана, был вынужден отказаться от своих консультационных пунктов для беременных женщин, чтобы выдаваемые ими свидетельства никоим образом не могли способствовать прерыванию беременности. Папское послание кладет начало событиям, отдаленные внерелигиозные последствия которых не поддаются предвидению. Назову хотя бы изменение общественных настроений, которое может привести к поражению правительства канцлера Коля на выборах.

По моему мнению (которое уж точно не вытекает из моей безошибочности), целостность веры, и не только католической, ее фундамент, ее догматы разрушаются глобальным движением цивилизации, которое обусловлено не в последнюю очередь накоплением знаний о процессах жизни, особенно человеческой, включая знания, связанные с регулированием рождаемости. Мы видим, что никто не в силах замедлить лавинообразное нарастание количества информации, в том числе биотехнической, за исключением разве что тех, от кого зависят крупные финансовые инвестиции. Недейственность возражений нравственного порядка хорошо известна нам из истории.

Из немецкой печати я почерпнул интерпретацию (предложенную отнюдь не теологами) религиозных запретов, направленных против секса. Тот бесспорный факт, что 40% яйцеклеток покидают оплодотворенный женский организм в качестве зигот, биолог считает одним из множества доказательств того, что жизнь размножается крайне расточительно. Говоря языком науки, жизнью правит статистика. Мужчина, способный к соитию, но выделяющий при эякуляции лишь несколько миллионов сперматозоидов, не может рассчитывать на эффективное оплодотворение женщины. В таких случаях медицина применяет либо оплодотворение in vitro, например при помощи фракции яйцеклеток, пропущенных через центрифугу, либо оплодотворение одним-единственным сперматозоидом, который вводится в яйцеклетку путем прокалывания специальной иглой. Между тем экспериментальная биология, в тесном сотрудничестве с крупной фармацевтической промышленностью, усиленно трудится над изменением плодности обоих полов путем целенаправленного вмешательства. Мы имеем дело с кумуляцией знаний, которая сама по себе не является и не может являться чем-то наподобие противорелигиозной артиллерии. Мотивы, которыми руководствуются отдельные исследователи, несводимы к агрессивному атеизму, который желает поставить под контроль естественные процессы, сформировавшиеся в ходе антропогенеза. Тут вообще нельзя говорить о какой-либо заранее намеченной цели, обусловленной заранее заданной системой ценностей. Научные знания развивались и развиваются, невзирая на ущерб, который может принести практическое внедрение их результатов, будь то в мирных или военных целях. Невозможно однозначно задать направление движения мира, в котором мы живем, и невозможно затормозить это движение. Самоубийственные секты, ответвляющиеся от ствола традиционных религий, особенно в наиболее развитых обществах, свидетельствуют о том, что мы проходим одну из критических точек истории цивилизованного человека, который столкновения (даже фронтальные) веры и знания воспринимает скорее пассивно: целостная разумная интеграция совершающихся процессов не в его силах.

Под конец я, в качестве наблюдателя-дилетанта, позволю себе заметить, что священные писания, открывающиеся словами "во имя Бога милостивого и милосердного" (такие, как Коран), способны переделать людей до такой степени, что приверженцы этого доброго Бога в запале прозелитизма доходят до массового человекоубийства.

Перевод с польского К.В. Душенко

Какого человека воспитывает современная школа? Знающего, физически сильного, способного к конкуренции и победам. Конечно же знания необходимы современному человеку, но без веры они могут пойти во зло. А.Д.Сахаров - академик Российской академии наук, ужаснулся через несколько лет, увидев результат своего труда - водородную бомбу. Нам нужны умные, но безнравственные люди? Нам нужны умные мошенники? Несомненно нельзя отделить обучение от воспитания. Эти две задачи должна взять на себя школа. Причем вторая задача несравненно важнее первой, так как не все будут айвазовскими, менделеевыми, толстыми или Достоевскими, но все должны стать Людьми. Необходимо дать ребенку знания, но и убедить его в необходимости соблюдения морально-нравственных норм. Именно убедить, через практическое усвоение навыков морально-нравственного поведения. К сожалению современные дети лишены не только навыков такого поведения, но и элементарных знаний о нем. Мальчики не умеют дружить не только с девочками, но и между собой.. Девочки считают, что внешняя красота несравненно важнее внутренней красоты и чистоты и вообще всех знаний Мира.

Учась в Москве в аспирантуре, я встретил одного 10-летнего мальчика, который мне с легкостью ответил на вопрос «что такое время?» (Его сверстники мне отвечали, что время это секунда, час, лето, зима осень и.т.д.) Он же мне сказал - Время - это бесконечность. Оно не имеет начала и конца. На вопрос что же такое бесконечность ответ тут же - процесс. На вопрос что такое процесс - переход количественных изменений в новое качество. Несомненно этот ребенок был одарен природой. Я познакомился и подружился с его родителями. Он закончил школу в 15 лет и стал одним из самых молодых студентов МГУ а потом и самым молодым аспирантом. Но в этом человеке было только знание. На просьбу матери сходить в аптеку он ответил - сходи сама - тебе не так уж и плохо - мне надо заканчивать монографию. Похороны бабушки он провел дома за письменным столом - писал очередную статью в какой-то сборник. Во время похорон отца не пролил ни слезинки - уехал на какую-то конференцию в провинциальный университет. Вот вам безнравственное знание. Могло ли такое произойти в верующей семье? По моему нет.

Современные педагоги и психологи пытаются решить задачу передачи знаний молодому поколению. Но таким образом они в лучшем случае решают только половину проблемы.
Церковь, община во все времена воспитывала своих братьев и сестер. Воспитывала, прививая им благочестие, трудолюбие, ответственность, ощущение братства, любви к Богу и ближнему. Все это воспитание всегда было основано на вере.

Попробуем проследить соотношение знания и веры в современной психологии.

Ученых сплачивает в научное сообщество, как мы уже видели, приверженность единому взгляду на окружающий мир, единому методу получения нового знания, а не следование какой-либо идее, верованию, что свойственно для верующих людей.

Так как реальность, изучаемая ученым, необыкновенно сложна, он встает перед необходимостью выделять в реальности некоторые изучаемые области, исследуемые в первую очередь в соответствии с критериями научной истины. Этот выбор осуществляется на основе научных взглядов, господствующих в науке в данный момент времени, и основанной на использовании некоторых убеждений, фундаментальных метафизических установок относительно человеческого бытия.

Таких установок в их идеальном, предельном виде в философии выделяют две:

• материалистическое понимание природы бытия,
• идеалистическое понимание природы бытия.

Они находят свое конкретное выражение в оппозиции знания и веры, иррационального и рационального.

В широком смысле вера - это знание, принимаемое без эмпирического, рационального обоснования. Веру можно подразделить на два вида религиознуюи прагматическую.

Религиозная вера наиболее полно используется в богословии, в религиозных философских трактатах. Она является высшей формой человеческого знания, полученного через божественное откровение.

Религиозная вера абсолютна и не требует рационального доказательства. Познать Бога в полной мере невозможно. Бог настолько велик, что человеческий разум не в состоянии охватить его. Своим студентам на вопрос «Что такое Бог?» я отвечаю как христианин - это справедливость, любовь, гармония. В случае неудовлетворенности моим ответом я привожу следующий пример:

Представь себе - ты идешь по лесной тропинке и видишь на своем пути муравейник. У каждого муровья есть своя цель - одни несут в общую кучу стройматериалы, другие охраняют муравейник, третьи - ухаживают за потомством. Словом, за многие тысячи лет муравьиная «цивилизация» выработала свою иерархию отношений. Ты стоишь и наблюдаешь за жизнью муравьев. Ты можешь помочь муравью - подтянуть щепку поближе к муравейнику, отогнать жука - «муравьиного льва» (питается в основном муравьями строя ловушки для муравьев), пытающегося проникнуть в него. А можешь уничтожить эту «цивилизацию» бросив в нее окурок. Знает ли муравей о тебе? Может ли муравей проникнуть в твои планы? Конечно нет! Так и человек перед Богом - как муровей перед человеком. Но сдесь есть одно принципиальное отличие - Бог всемогущ! Он безгранично милосерден, всеведущ и вездесущ. Человек - опьянен гордыней (Я - царь природы), жадностью (Дайте мне, мне, мне и еще раз мне!), завистью (Почему ему а не мне!) и т.д. Попытайся избавиться от этих грешных пороков. Признай силу Бога и сможешь приблизиться к нему. Если муровей поднимет голову и скажет человеку - «тебя нет!». Человек наверняка проявит свою силу. Он не даст муравью свободу воли. Бог допускает свободу мысли, речи, действия. Но в этом случае надо признать право Бога на избирательное излияние Божественных благ и чудес. Хочешь испытать благодать - очисти помыслы, не мудрствуй лукаво, верь в Творца слепо, без лишних доказательств. Не искушай Бога говоря Ему - «покажи свою силу». И познаешь Бога!

Прагматическая вера представляет собой определенную научную гипотезу, стройные логические и эмпирические доказательства которой отсутствуют. Таковыми являются, например, все математические аксиомы: о не пересекающихся параллельных прямых, о треугольнике, сумма внутренних углов которого равна двум прямым. На этих постулатах была построена геометрия Евклида. Прагматическая вера сопутствует человеку в его обыденной жизни. Человек верит в целительное искусство врача. В этом случае вера покоится на нашем (человеческом) признании умения врача бороться с болезнью.

Проблема соотношение веры и знания в различных философских концепциях

• Проблема соотношения знания и веры, рационального и иррационального, в более узком значении - науки и религии имеет давнюю историю.

В размышлениях философов разных направлений и ученых конца ХХ века все чаще можно встретить рассуждения о том, что научной мысли нужна вера, как правой руке левая рука, и неумение работать обеими руками не следует считать особым преимуществом. Обосновывается это тем, что в научном и в религиозном познании задействованы в принципе разные структуры человеческого существа. В науке человек действует как "чистый ум"; совесть, вера, любовь, порядочность - все это "подмога" в работе ума ученого. Но в религиозно-духовной жизни ум - это рабочая сила у сердца.

О. Конт утверждал, что знание и вера не мешают друг другу, и ни одна из них не может заменить или уничтожить другую, так как в "глубине" знание и вера образуют единство.

В настоящее время усиливается интерес к проблеме иррационального , то есть того, что лежит за пределами досягаемости разума и недоступно постижению с помощью известных рациональных (научных) средств, и укрепляется убеждение в том, что наличие иррациональных пластов в человеческом духе порождает ту глубину, из которой появляются все новые смыслы, идеи, творения.

Взаимный переход рационального и иррационального - одно из фундаментальных оснований процесса познания. Рациональное (мышление) взаимосвязано не только с чувственным, но и с другими - внерациональными - формами познания.

Известный немецкий психолог К.Г.Юнг выделял четыре способа познания мира разделив их на две группы. В первую группу - рациональную - входит познание через ощущение и «чистый разум» - мышление. Вторая группа включает в себя иррациональные способы познания мира - интуицию и чувства. Среди них особенно важную роль играет интуиция и инсайт (внезапное озарение) - способность прямого, непосредственного постижения истины без предварительных логических рассуждений и без доказательств. Бога познать можно только интуитивно.

Исследования Гилберта и Гёделя в математике показали принципиальную открытость для чувственного, внерационального познания любой, даже самой формализованной системы знания, какой не является ни одна естественнонаучная (тем более гуманитарная) дисциплина. Это значит, что вера, интуиция, эстетическое чутье, озарение (инсайт) и т.д. принципиально неустранимы из научного и обыденного мышления.

Более того, с середины XX в. исследованиями теологов более очевидными стали гносеологические обоснования догматики и вероисповедных принципов. Исследования философов - М. Элиаде, Р. Отто, Ж. Дерриды и др. - священного, сакрального показали сложность познавательного и практико-литургического процесса, где вера, интуиция и знание, образ и ценность образуют сложное единство.

Таким образом, знание и вера, рациональное и иррациональное в жизнедеятельности человека, в его познании окружающего мира, в его практической деятельности представляют собой неразрывное единство, необходимое для целостного, полноценного, полнокровного миропонимания каждого человека. И эта полнокровность должна находить свое выражение и в профессиональной деятельности человека, личности, понимающей и преобразующей окружающий мир.

Воспитывая человека знающего, но не верящего и неверующего, мы тем самым скрываем от него не только великую тайну существования Бога, но и лишаем его разум возможности увидеть мир в его полноте и многообразии, превращаем его в робота с заложенной стандартной программой, разработанной министерством образования, лишаем его интуитивного и чувственного познания. Имеем ли мы на это право? Неужели в рациональном мире нет места Богу? Мир, созданный Богом, отрицает его. С таким утверждением может согласиться только атеист. Бог ему судья.

Знание, мнение, вера

Знание – это одно из самых общих понятий, а потому ему трудно дать однозначное определение. Кроме того, существует много различных видов знания.

Прежде всего, следует различать знание-умение – практическое знание и знание – информацию . Знание – умение еще называют «знанием как». В этом смысле можно говорить о том, что я знаю, как водить машину, играть в шахматы и т.п. Когда мы говорим, что знаем, что «сумма углов треугольника равна двум прямым», «прямая линия бесконечна» – мы утверждаем, что обладаем некоторой информацией. «Знание что» выражает и характеризует некоторое состояние дел: наличие у предметов определенных свойств, отношений, закономерностей. Очевидно, что к «знанию как» неприменимы понятия истинности и обоснованности. Можно хорошо или не очень владеть музыкальным инструментом, но это владение не будет ни истинным, ни ложным.

В эпистемологии главное внимание уделяется анализу знания-информации, ибо только его можно оценивать как обоснованное и необоснованное, достоверное и недостоверное, истинное или ложное. Именно поиски способов обоснования знания, критериев его истинности были основной задачей философского анализа знания.

Античные философы разделяли знание (episteme) и мнение (doxa). Знание есть то, что безусловно и абсолютно истинно, считали они, поскольку оно есть непогрешимое состояние разума. Мнение же это то, что опирается на чувственное восприятие вещей и явлений, и может быть истинным или ложным. Знание относится к вечным, неизменным, умопостигаемым вещам, чья неизменность и вечность гарантируют вечную истинность выражающих их положений, мнение же относится к текучим, изменчивым вещам нашего чувственно воспринимаемого мира, поэтому оно то истинно, то ложно.

У философов Средневековья важнейшей проблемой является: соотношение знания и веры. Знание – это то, что может быть рационально обосновано, что постигается разумом. Но есть более глубокие истины, содержащиеся в Священном писании. Они могут быть непостижимы для разума, в них нужно только верить, даже если они непонятны, более того, противоречивы. Вера предшествует познанию и служит исходным основанием для построения разума. Именно в этот период, когда Тертуллиан, Августин, Эриугена объявили Бога единственным объектом познания, философия в этот период становится рациональным способом познания Бога. Как истинное рассматривает знание современная эпистемология, поскольку слово «знание» по своему значению не может относиться к заблуждению или лжи.

Человек всегда пребывает в какой-либо вере. Сам уклад его жизни зависит от верований, их усиление или ослабление производят решающие изменения в истории человечества. Не случайно сущность и природа верований людей осмысливалась многими философами и теологами.

Первое отличие между знанием и верой касается того, что познается верой, а что дается знанию. Н.А. Бердяев говорит об этом следующим образом. Познание дает нам знание вещей видимых, тогда как вера – это постижение вещей невидимых . Это следует понимать так, что невидимый божественный мир – это мир, который не дается нам ни в каком эмпирическом опыте. Предмет веры запределен для внешних чувств и недоступен для логики, поскольку обращен к трансцендентному. Опыт, из которого рождается религиозная вера – это опыт откровения, он невозможен без духовного перерождения человека, поэтому вера обретается на трудном тернистом пути. Предметы знания и религиозной веры не конкурируют и не пересекаются между собой «… то, во что можно верить, нельзя знать, а в то, что можно знать, нельзя и не должно верить. Кто верит в таблицу умножения или Пифагорову теорему? Ее знают. И кто знает Бога, включая его в предмет научного знания? В него верят и познают верой» 5

Однако повседневную жизнь без веры, нерелигиозной как чисто психологического, субъективного состояния, веры, дающей уверенность в необходимости и значимости происходящих событий, совершаемых поступков трудно представить. Жизнедеятельность в целом, не только познание невозможны без веры, доверия, принятия знания как достоверного. Опираться на некоторые несомненности, достоверности – есть условие нашей жизни. Вера в познавательном процессе – это состояние сознания: не испытывающее сомнения, принимающее события, высказывания без доказательств. Факт существования веры и верований в познавательной деятельности сегодня не отрицается. Термин «вера», употребляющийся в повседневной жизни, науке, теологии имеет различные смысловые оттенки. Один из них фактически отождествляет слово «вера» со словом «доверие».

Согласно Л. Витгенштейну, ребенок приучается верить множеству вещей и действовать согласно этим верованиям. Мало-помалу оформляется система того, во что верят, кое-что в ней закрепляется незыблемо, кое-что более или менее подвижно. Х. Ортега-и-Гассет и Л. Витенштейн полагают, что верования наиболее глубинный пласт нашей жизни, все то, что мы безоговорочно принимаем в расчет, не размышляя об этом. О верованиях не размышляют, в них пребывают, как пребывают в уверенности.

Вера присутствует и в структуре научного знания. Наука не только добывает знания, но и принципиально не может обойтись без веры. Отношения между верой и знанием – это не отношения взаимного исключения, наоборот предполагают друг друга, и переплетаются друг с другом. Вера играет важную роль в научном познании не только в процессе выдвижения парадигм, теорий, гипотез, но и в ходе их принятия научным сообществом. Поскольку о полной обоснованности такого рода можно говорить лишь в некоторых случаях, научное знание оказывается неотделимым от наличия определенного элемента веры. Этот элемент может быть большим или меньшим. Можно говорить о принятии на веру некоторых фундаментальных методологических норм и принципов научного исследования. Производство научного знания не может обойтись без авторитетов: речь идет об авторитете научной парадигмы, исследовательской программы. Если этот авторитет будет постоянно оспариваться, исследование оказывается невозможным.

Кроме того, научно-исследовательская деятельность предполагает не только веру в парадигму, научную программу, ту или иную теорию, но и доверие к экспериментальным результатам коллег. Сегодня научная деятельность осуществляется большими коллективами. Значительную часть знаний, которыми располагает отдельный исследователь, он получил не лично, а от других. Эти знания, как правило, не перепроверяются – это просто практически невозможно. В этом случае можно сказать, что ученый обладает каким-то знанием, в том числе потому, что он верит, доверяет другим исследователям. Получается, что в этом случае знание производно от веры. Таким образом, вера в научном познании – это интуитивно-рациональное знание, предположение его истинности, основанное на имеющемся опыте и достигнутых прежде научных результатах .

Но и в нашей повседневной жизни большая часть того, что мы знаем, получена нами от других. Современную цивилизацию с определенным основанием считают цивилизацией знаний, информационным обществом. Эти знания поставляются с помощью современных информационных технологий. О том, что происходит в мире, мы узнаем с помощью газет, телевидения, Интернета. Коммуникация, лежащая в основании социальных процессов – предполагает установку доверия к собеседнику, без этого невозможна социальная жизнь, воспроизводство и поддержание культуры.

Процесс познания предполагает доверие к показаниям органов чувств, хотя отдельные гносеологические верования, включенные в состав того или иного конкретного восприятия, могут оказаться ложными, доверие к свидетельствам памяти, хотя отдельные воспоминания могут ввести в заблуждение – все это фундаментальная установка доверия делающая возможным сам процесс познания.

Наконец, нужно иметь в виду, что определенного типа верования конституируют, формируют человека, оказываются образующими само ядро личности . Это верования, ставшие убеждениями: верования относительно нравственных ценностей и норм, мировоззренческих позиций. Вера во многих случаях ничем не заменима, как фундаментальная установка доверия, является условием жизни человека и создает саму возможность получения знаний.