В октябре 1888 года, ясной и тихой золотой осенью Великий князь Сергей Александрович, как председатель Императорского Православного Палестинского Общества (с 1882 года), прибыл с любимой супругой в Иерусалим.

Главной целью Палестинского общества в Святой Земле, по воспоминаниям Н. С. Балуевой-Арсеньевой, представительницы одного из самых старинных русских родов, была организация «обслуживания и приюта многочисленных русских паломников, до этого безбожно обкрадывавшихся и эксплуатировавшихся местным населением». Палестинское общество занималось также научно-исследовательской, благотворительной и просветительской деятельностью. С помощью Общества были выкуплены такие библейские святыни, как Мамврийский дуб, часть горы Голгофы и Гефсиманский сад.

Молодая чета Романовых побывала в Кане Галилейской, на горе Фавор и поклонилась величайшим святыням Гроба Господня.

На Елеонской горе Великие князь и княгиня приняли участие в освящении нового златоглавого храма во имя равноапостольной Марии Магдалины , одного из самых красивых в Иерусалиме. Непосредственная близость святых мест, где произошли самые важные для каждого христианина евангельские события, соседство страшной и спасительной Голгофы, высокая колокольня на вершине Елеонской горы, названная «русской свечой», воспоминания моления Христа о Чаше, торжественная и потрясающая своим неземным благолепием православная служба, последовавшая за освящением, - все это потрясло Елизавету Феодоровну. Взирая на раскинувшийся внизу древний Иерусалим, она ощущала дыхание веков и таинственное, животворящее духовное родство с Господом Иисусом Христом, Который все больше и больше понимался ею в неразрывной связи с православием. В дар храму супругами были переданы драгоценные сосуды с воздухами и Святое Напрестольное Евангелие.

Посещение Святой Земли подвело окончательную черту под решением Великой княгини добровольно перейти в спасительную полноту православия. Ее пример - доброе руководство к действию всем, кто находится в состоянии духовного раздумья и еще не знает, какой выбор надлежит сделать. Если человек в своей жизни руководствуется горячим желанием по-настоящему послужить Богу и ближним, то нет для него ничего более возвышенного и совершенного, чем принять в свое сердце Святое Евангелие Христово. Весь предложенный Господом путь спасения состоит в добровольном посвящении нашей человеческой жизни Богу и ближним - через самоотверженную и смиренную любовь. А православие, как самая древняя христианская конфессия, хранящая в неискаженном виде и неприкосновенной целостности апостольское понимание Евангелия, своим богатейшим духовным опытом предоставляет нам поистине все условия для наиболее адекватной и полноценной жизни во Христе.

Владыка Алексий (Фролов), архиепископ Орехово-Зуевский, наместник Новоспасского монастыря, в своем архипастырском слове, посвященном святой преподобномученице Великой княгине Елизавете Феодоровне, говорил: «Отвечая потребности Елизаветы Феодоровны ближе узнать основы Православия, чтобы, как она говорила, «все видеть открытыми глазами», Сергей Александрович начинает изучать с ней духовную литературу. Он всегда был сторонником строгого и точного знания учения Православной Церкви и считал, что «это понимание должно сознательно убедить человека в сродности души человеческой в ее лучших стремлениях с учением Православной Церкви и заставить полюбить ее».

Весной 1891 года сильное желание причаститься на Пасху Святых Христовых Таин вместе с дорогим Сергеем, испытать радость, которой она доселе была лишена, побудило Елизавету Феодоровну принять долгожданное решение. Когда она сообщила о своем намерении супругу, то он невольно заплакал от счастья. Ценным свидетельством этого времени является обнаруженное в архиве письмо Сергея Александровича от 12 февраля 1891 года, которое мы позволим себе привести полностью.

«Дорогая Тетя, - пишет он Великой княгине Александре Иосифовне, - зная, как ты всегда была добра ко мне и к моей жене, не могу удержаться и не сообщить тебе великой радости, в которой, я уверен, ты примешь живое участие. Моя жена решилась принять Православие. Она это делает с глубоким чувством, твердостью и уверенностью - это такие счастливые мгновенья! Уже более года, что она в первый раз со мною об этом заговорила. Мы много читали вместе и изучали катехизис. Должен прибавить, что все шло от нее, я же ей только помогал, но вовсе не заставлял, ибо мне кажется, что это очень важно. Я уверен, что ты, дорогая Тетя, как и я, подумаешь о Маме, и как она была бы счастлива этому событию; впрочем, я уверен, что и это случилось ее молитвами. Обряд перехода жена желает совершить перед Пасхой, вероятно, у нас в церкви. Нежно целуем твои ручки и шлем привет Дяде. Твой Сергей».

В подробном и предельно искреннем письме к своему отцу от 14 января 1891 года Елизавета Феодоровна написала следующее и, наверное, самое главное: «Я все время думала и читала и молилась Богу - указать мне правильный путь - и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином».

К сожалению, Теодор Людвиг не дал желаемого благословения дочери. Что ж, его отказ можно было предвидеть. Преображение души человека начинается с евангельских слов: «прииди и виждь». Отец Великой княгини оставался в рамках своего духовного менталитета и не имел возможности опытного сопоставления двух религиозных практик. Плюс - возраст и многолетняя утвержденность в традиции, перешедшей в него с молоком матери. Однако отказ Теодора Людвига не поколебал решения Елизаветы Феодоровны навсегда связать свою жизнь с православием. Она увидела в нем путь к живому Христу, не измененному ни временем, ни людьми. В ее жизни сбылись слова Священного Писания Нового Завета: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня… и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф., 10, 37-38). И выбор был сделан, ибо речь шла о подлинном спасении души.

О чем, собственно, она и писала отцу.

Владыка Алексий (Фролов): «Обряд присоединения Елисаветы Феодоровны к Православию был совершен в Лазареву субботу 13 апреля ст. ст. 1891 года в домовой церкви Сергиевского дворца на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Присутствовали только ближайшие члены императорской семьи. В Великий Четверг Елисавета Феодоровна причастилась Святых Таин вместе с Сергеем Александровичем. «Иметь одинаковую религию с мужем - это такое счастье», - скажет она.

В память об этом дне Сергей Александрович подарил своей супруге золотой медальон с эмалевым изображением Спасителя в византийском стиле. На створках были выгравированы надписи: «Аз есмь Путь и Истина и Живот», «Не бойся, токмо веруй». Эти евангельские слова стали как бы заветом в ее дальнейшей жизни».

Переход в православие убедительно свидетельствовал о силе характера Великой княгини, о ее духовной мудрости, о цельности натуры и незаурядном личном мужестве. Сложно и подчас невероятно мучительно расставаться с теми духовными ценностями, которые для тебя уже давно стали родными и привычными, как дыхание. И все же рано или поздно наступает момент, когда необходимо сделать выбор: или познать полноту Истины во Христе и перейти для этого на новый, несравнимо более высокий уровень духовного роста, или же довольствоваться малым, оставив все, как есть, и уже никогда не стремиться ввысь.

Великая княгиня по своему духовному устроению - и особенно по требовательности к себе - отличалась прекрасным максимализмом. Половинчатость и неопределенность были ей совершенно чужды. Она принадлежала к той когорте благословенных и потому редких людей, кто, будучи исполнен истинно апостольского горения духа, оставлял все и шел за Христом до конца.

Личный опыт: Почему я перешла в Православие?

Перепечатываем статью редактора нашего библейского раздела Татьяны Зайцевой из журнала «Нескучный сад» .

Начать, наверно, надо с того, что я никогда бы не стала православной, если бы не встретилась с протестантами — адвентистами седьмого дня. Религиозные вопросы меня всегда волновали, но Православие в силу ряда причин казалось мне чем-то страшным, а православные вызывали отвращение или иронию.

Ну, вы понимаете – все вокруг крещеные и «православные», заповеди никто не соблюдает, воцерковленные православные не могут сами ответить ни на один вопрос, посылают к «батюшке», даже хорошие люди выискивают в магазине «постное» печенье (ну какое печенье в пост, господа? Что за лицемерие?) и все такое елейно-елейное… Одним словом, протестанты вызывали у меня больше доверия как люди, у которых вера не расходится с делом. Кроме того, они могли говорить о Боге лично, как те, кто Его лично знают. Они говорили о Боге, а не о догматах. Они говорили о Боге так, что было понятно, что Бог для них – не абстракция, а Кто-то очень важный. И они говорили, что можно много хорошего слышать о ком-то, но не знать его, пока не познакомишься сам. И в этом был призыв и мне самой обратиться к Богу лично. Они молились за меня, чтобы Бог дал мне веру (потому что потом я уже хотела верить, но не могла). И в итоге, благодаря разговорам с протестантами, молитвам протестантов, книгам, данным протестантами, я обратилась к Богу и познала Его. Вернее, поверила в Его любовь и прощение. Для меня Он тоже стал Кем-то близким и дорогим. Дальше я прошла адвентистскую катехизацию и крестилась у адвентистов. Почему же я все-таки перешла в Православие?

Глобальных причин у этого было две. Большее соответствие Православия Писанию и существование в Православии форм, выражающих тот опыт познания Бога, который получила я.

Итак, оказалось, что православные больше верны Библии, чем адвентисты. Им не надо доказывать, что Хлеб Жизни – Плоть Христа, а не Его слова. Сколько копий сломала я, беседуя с адвентистами на эту тему. Это совершенно удивительный момент: ведь написано:

51 Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.
(Ин 6:51)

53 Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.
54 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день.
55 Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие.
56 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.
57 Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, [так] и ядущий Меня жить будет Мною.
58 Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек.
(Ин 6:53-58)

Как, читая это, можно утверждать, что речь идет лишь о символе? На каком основании? Мне это было непонятно. Я читаю Писание и я ему верю, потому что это слово Божие. Но для богословски «продвинутых» адвентистов было принципиально важно доказать, что Причастие – всего лишь символ. Для «непродвинутых», так же, как и для меня, было на основании Библии очевидно, что это – реальность. Настолько очевидно, что даже часовая проповедь перед Вечерей Господней о том, что мы будем принимать только «символы Тела и Крови», как-то ускользала от их сознания.

Кроме того, адвентисты причащались редко (правда, все вместе). Раз в квартал. Мне этого не хватало. Потому что Причастие – это наиболее тесное соединение с Богом, какое только можно представить. Я жаждала Бога и жаждала Причащения. И искала возможности причащаться чаще. И за этим тоже я пришла в православный храм, где причащают на каждой службе. И еще для меня была важна телесность Бога в Причастии и близость с Ним через это. Это соприкосновение с Ним через материю и важность самой материи нормальна для Православия, но совершенно немыслима для протестантизма.

Именно стремление к Богу и вера в Его присутствие и реальность породили во мне стремление исповедоваться, т. е. быть реальной. Потребность в этом была у меня очень большой. И эта потребность для меня неразрывно связана с любовью – потому что именно когда любишь, хочется сознаться в том, что сделал плохого – чтобы это плохое не стояло между тобой и тем, кого любишь – между тобой, Богом и другими людьми. Т. е. исповедь – это форма сочетания любви с правдивостью. И у адвентистов чисто институционально такой возможности не было, а в Православии была. И в этом было исполнение призыва апостола Иакова «признавайтесь друг перед другом в поступках ваших и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться» (Ин 5:16).

Третий момент – непрестанная молитва. Апостол Павел говорит: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» (1 Фес 5:16-18). И у меня самой была потребность непрестанно молиться, постоянно общаться с Богом. Но я не умела (и сейчас не умею). Но самой этой темы, этой проблемы – как непрестанно молиться и исполнить слова апостола — для адвентистов не существовало. Но из книг митрополита Антония Сурожского о молитве я поняла, что для православных это само собой разумеющаяся реальность, накопленный опыт, в каком-то смысле – норма духовной жизни, к которой стремятся. И вообще – о молитве, об общении с Богом православные знают больше, чем протестанты. Да и Бога Самого знают ближе и глубже.

Наверное, это главное. Но были еще и другие моменты. Например, у каждой деноминации, с которой я общалась (я не только с адвентистами дело имела), было какое-то любимое изречение Христа, любимые отрывки из Библии. Главным для адвентистов были слова «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременные, и Я успокою вас». Во всяком случае, о них очень часто говорилось. В Московской Церкви Христа больше всего любили слова про отвержение себя: «Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее (Мф 16:24-5)». МЦХ мне были ближе своей героичностью, да и слова эти казались мне более важными. Но на каждой православной иконе Христа я видела раскрытую книгу с надписью «Да любите друг друга» и понимала, что на самом деле именно это важнее всего. И снова оказывалось, что в Православии все понимается и точнее, и глубже.

Когда я пришла первый раз на Литургию, меня очень поразила великая ектенья. Поразила несколькими вещами. Тем опять-таки, что соответствовала Писанию больше, чем адвентистские молитвы. Я имею в виду вот это место: «Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2:1-4). Адвентисты не молятся «за всех человеков». И за «царей и всех начальствующих» тоже не молятся. Молитва в начале службы пастора-настоятеля в субботнее утро сводится к благодарности Богу за то, что Он нас привел на богослужение, к просьбе о тех, кто не смог прийти и кто еще в пути, и к молитве о семьях членов церкви (имеется в виду – данной общины). До великой ектеньи я не задумывалась о несоответствии молитвы пастора Писанию. После я пошла к нему на прием, чтобы обговорить этот вопрос, спросить, почему мы не молимся за начальствующих и предложить это делать. Мне сказали, что за начальствующих и всех человеков можно молиться келейно – в частном порядке, в смысле. И что все так и делают (если я правильно помню).

Но это был не единственный момент, которым меня поразила великая ектенья. Второй, и более важный – ее всеобъемлемость, вселенскость – и совпадение этого, опять же, с моим внутренним чувством. Став верующей, я впервые пережила свою принадлежность к человечеству – через нашу общую греховность. И через это же – что Бог заботится обо всех, всех любит, что мы едины перед взглядом Его любви. В таком состоянии невозможно не хотеть молиться о всех – взгляд расширяется и видишь не только себя и своих близких, но многих и многих. И эта расширенность взгляда есть в ектенье. Т. е. мне стало очевидно, что ее православные составители те же чувства переживали и так же видели мир, как и я – т. е. что они так же познали Бога, как Любовь.

Был и такой случай, что я шла и думала, в чем же все-таки смысл христианской жизни – ну вот молюсь, делаю добрые дела – а дальше что? И через пять минут после этого на прилавке с православной литературой, располагавшемся в переходе между «Библиотекой» и «Боровицкой», увидела книжку с названием «В чем цель христианской жизни?» Конечно, я немедленно купила ее и увидела, что она – о Святом Духе. А все, связанное с Духом Святым, взаимоотношениями с Ним и Его схождением на нас, меня очень волновало. И в общем-то, разговор Серафима Саровского с Мотовиловым открыл мне, что православные не понаслышке знают о Святом Духе и Он не чужд для них.

Много я могла бы еще написать. Но в общем, Православная церковь открылась мне в ее Предании как опыт Богопознания и любви. Т. е. я не пережила свой изначальный опыт через нее. Но я была способна благодаря своему опыту опознать опыт церковный как тот же по качеству, но неизмеримо более глубокий. Я не смогла бы оценить Предание, если бы не познала прежде Христа и не полюбила Его хоть немного (хотя сейчас я думаю, что это было намного больше той любви, чем у меня сейчас). Тогда бы я не увидела, что Православие говорит мне о Нем и как к Нему приближаться. И для меня нет сомнения, что многие вещи в Церкви, которые кажутся слишком жесткими или непонятными, воспринимаются так, потому что у нас нет соответствующего опыта – а вовсе не потому, что они неправильны, или не для мирян, или еще по какой-либо причине. Не все, конечно. Много и наносного и на это грустно смотреть, потому что оно мешает пробиться к главному. Но многое идет из глубины любви ко Христу (некоторые установления насчет поста, например — точно) – такой любви, до которой мы во многом не доросли. И мне странно, когда кто-то патетически и с возмущением восклицает, заслышав слово «Предание» — «Что для тебя важнее – Предание или Христос?». Я не могу их противопоставить. Если исследовать Предание, оно – как и Писания – «свидетельствует о Нем».

Пробыв в Церкви около 10 лет, я с грустью могу сказать, что почти все православные – и я в том числе – похожи на людей, которые живут на мусорной куче, засыпавшей клад. Многие знают об этом кладе и говорят о нем, как бы не видя кучи, из-за чего часто принимают ее за клад. Многие сосредоточены в основном на мусорной куче и считают клад ее разновидностью, и у них аллергия на слова «покаяние», «догматы», «святые отцы», «Православие». Видеть это мне очень горько, потому что я-то знаю, что это клад. Мне здесь помогла мысль о «темном двойнике Церкви», высказанная Фуделем. Есть двойник у Церкви, и на Тайной Вечери был Иуда, и плевелы нельзя выдергивать до времени. Но надо, главное, самому не быть плевелом – а для этого надо, отбросив кучу, раскопать клад и «пустить его в оборот», а не только хвалиться им, применить хотя бы часть того, что найдем. Даже этого хватит, чтобы духовно озолотить нас и всех, кто вокруг.

Бывший баптист Альберт Исаков, создатель сайта http://eresi.net/ перешёл в Православие. Поздравляем его с присоединением к Церкви Христовой!

youtube.com

Мы, христиане, исповедуем в нашем Символе Веры, что веруем "в единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь"…

Согласитесь, что Христианская Церковь не появилась тогда, когда 31 октября 1517 года «Великий Реформатор» Мартин Лютер прибил к дверям церкви в Виттенберге свои 95 тезисов. Она не возникла в 1906 году в доме №312 на улице Азуза-стрит в Лос-Анджелесе с появлением «Великого Пятидесятнического Пробуждения» , охватившего своим безумием сотни миллионов людей. Христианство на самом деле намного древнее...

В широких кругах в понимании Церкви существует т.н. «теория ветвей». Согласно ей существует некое единое дерево Христианской Церкви, которое со временем, как и полагается любому дереву, пустило множество ветвей (конфессий). Эти самостоятельные ветви могут располагаться далеко друг от друга или близко, но их ВСЕХ объединяет причастность одному - общность с одним стволом и однимкорнем. Это как бы все еще ОДНО дерево.

Картина красивая, написана маслом — но это всего лишь картина. Реальность говорит нам о том, что некоторые ветви этого Дерева отломились. Пока их хоть что-то удерживает на стволе (пока), они могут еще как то жить, живительный сок корня хоть немного попадает в них… Другие отломились совсем, но лежат пока возле дерева, зеленые и, кажется, живые. Но вот постепенно и необратимо высохли веточки, вся ветвь засыхает уже. Ветер далеко отогнал засохшие ветви с множеством веточек на них. Это уже скорее не дерево, это - хворост, его собирают, связывают, и он относится в печь, так как хорошо горит...

У плодоносного, полного жизни дерева Христианства есть незыблемый Корень. Древо Церкви глубоко укоренено в благодатной почве в уделе Небесного Отца. Оно посажено при потоках вод и потому приносит плод свой во время свое, и лист его не вянет (Пс. 1:3). Дерево это познается по добрым плодам, которые оно производит, а не по хворосту, которого полно вокруг да около… Плоды - это святые этой Церкви,причастники ее, члены ее, максимально впитавшие благодатный сок жизни этого Древа и выразившие, проявившие эту святую благодать насколько только возможно.

О какой-либо стране, о каком-либо поколении принято судить по героям, которые ему принадлежат. Они героически жили, героически сражались, многие героически умирали. Они отличились подвигом в жизни или в смерти. Они — пример для остальных. Их память — слава общества, страны, народа… Итак, принято о поколении судить по героям его, а не по массе обитателей-обывателей или, хуже того, по подонкам, пьяницам, отщепенцам и негодяям… Святая Церковь потому и Святая, чтоона рождена от Святого Бога, ей сообщается, в ней пребывает и действует Святой Дух.Он освящает ее. В ней много святых. Она — Церковь святых. Псалмопевец Давид восклицал: «К святым, которые на земле, и к дивным Твоим - к ним все желание мое» (Пс. 15:3) Апостол Павел показывает нам, куда мы пришли, или куда мы должны стремиться и прийти. «Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу, и к Крови кропления...»

Это Святой Бог, это Святой Сын Его Иисус - Святое Слово Его, это Святой Дух Его, это святые Ангелы Его. Это Его Святая Церковь, это святые Его - праведники, жившие в согласии с Его святостью, это святые мученики, убитые за святую веру, великий сонм святых. Это святые наставники и учителя Святой Церкви. Нам заповедано святым Апостолом Павлом: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13:7)

По разному, из разных уст может звучать фраза, произнесенная кем-то однажды: «Страна должна знать своих героев». В зависимости от времени и места хорошая фраза может приобрести весьма циничный и негативный оттенок. Кто чем себя показал, в чем отличился, какой пример явил. Лишь вся жизнь человека и особенно кончина, конец его жизни, как итог всего, как результат или как плод дерева, причастником которого он являлся, могут быть показательными — святой он или несвятой.

Слова, сказанные Апостолом в этом контексте: «Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя. Скажешь: «ветви отломились, чтобы мне привиться». Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся. Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя. Итак видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, еслипребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечен. Но и те, если не пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять привить их.» (Послание к Римлянам 11:16-23). Держимся верою и отпадаем неверием. О какой здесь вере идет речь? Тому же Апостолу принадлежат слова: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас.»(Послание к Ефесянам 4:4-6). Христос Один, поэтому и вера в Него одна, и Церковь Его одна и нет другой, второй, третьей, пятой, десятой… Где же она в этом множествегрупп, толков и мнений? Святой Дух определил границы Церкви. Он не оставил ихразмытыми и неопределенными. Все что в границах ее — ортодоксия, все что выводит за пределы ее — ересь. Не нами сегодня придумано это или определено. Так было, так есть и так будет всегда.

Ортодоксальная церковь или, говоря по-русски, Православная — Единая, потому что нет другой, и потому что у Одного Жениха не бывает двух невест. Святая, потому чтоЕдиный Глава Ее Тела Святой Божий Сын, и она имеет Святого Духа. Соборная — то есть универсальная, для всех людей — не по многолюдству своему в отличии от других (что по факту далеко не так), а по универсальности своей. Церковь не находится в обладании какой-либо одной страны или народа. И в ней выражена именно соборность, великое единение христиан, единение живое — с Христом и друг с другом, общность одной веры. Соборность, от начала выраженная словами Апостолов: «Угодно Святому Духу и нам...» (Деяния св. Апостолов 15:28). Апостольская эта церковь, потому что в ней особым образом в полноте (а не фрагментарно, осколочно, обрывочно) сохранилось Апостольское предание и преемственность.

Среди всего многообразия Христианства, о котором сегодня любят говорить, среди всего множества конфессий, течений и направлений выделяются особенные люди.

Если говорить точнее, от этой Единой Ортодоксальной Церкви отпало некогда Католичество, породившее потом свое чадо - Протестантизм. Протестантизм, будучи сам отпадением от отпадения, породил в свою очередь множество взаимоисключающих друг друга течений и сект. Посмотрите на раздробленность Протестантизма!

У Ортодоксальной Церкви есть свои святые. На страницах этого сайта вы найдете то, во что они верили, их учение - чему они следовали и призывают следовать нас, практику их духовной жизни, их пример. Это Апостолы Христовы, Апо́стольские мужи́, это отцы Церкви и апологеты всей ее истории. Имена их Иусти́н Му́ченик, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и множество других. Всех отцов Церкви отличала их ортодоксальность и непримиримое отношение к ересям и лжеучениям.

Протестантизму тоже присущи свои «святые » - лидеры движений, направлений и множества сект. Отцы Протестантизма известны, такие как Мартин Лютер , Жан Кальвин и другие (вплоть до современных известных лжеучителей). Кем эти «святые» были, чему учили — также на страницах сайта. Одно заблуждение, одно лжеучение порождало десятки и сотни форм и вылилось в то, что мы сегодня видим вокруг и в себе самих.

За нами выбор — Ортодоксия и Ортопраксия или гетеродоксия - ересь, лжеучение, мнимый духовный опыт и практика.

P.S.

Автор этой статьи и админ сайта сам осознал эти истины относительно недавно. 25 лет активного пребывания в протестантизме (пятидесятничестве, баптизме). Одним словом, мой путь к этой нескончаемой духовной сокровищнице Православной Христианской веры был долгим и тяжелым. Мне очень помогли некоторые книги православных авторов, таких как святитель Игнатий Брянчанинов , Сергей Иосифович Фудель , священник Вячеслав Рубский...

Друзья, откройте и для себя эту сокровищницу!

Тридцатишестилетний кубинец архимандрит Иероним (Эспиноза) был известным ученым-химиком и выпускником католического богословского учебного заведения. Однажды он случайно попал на службу в православный храм и после этого резко изменил свою жизнь, принял монашество и посвятил себя служению Православной Церкви

– Католик с высшим теологическим образованием, окончивший семинарию, неожиданно принимает православную веру. Более того – его рукополагают в сан православного священника. Как же такое случилось?

– Это было действительно неожиданно. Если бы за десять лет до этого мне сказали, что однажды я покину Римо-католическую церковь и перейду в другую конфессию, тем более в Православие, – я бы не поверил. Я говорю «тем более в Православие», потому что в католических церковных кругах Кубы о православии почти ничего не знали, а когда о нём всё-таки заходила речь, в связи с ним непременно упоминали беспорядок, невежество и отступление от веры! Церковное образование я получил у иезуитов, известных своей особой преданностью папскому престолу.

Я абсолютно уверен, что мое обращение было промыслительным. Первый раз я пришёл в православный храм св. Николая в Гаване с любопытством студента, изучающего древнегреческий язык, – хотел найти там древние тексты и ни о чём более не помышлял. Но тогда, в час Вечерни, я понял (не столько умом, сколько душой), что существует нечто другое, именно то, чего мне не хватало столько времени в католических службах, хотя я этого и не осознавал. Так я постепенно стал приближаться к Православию и всё серьёзнее изучать его.

– Как мог сменить веру католик с теологическим образованием?

– В первую очередь благодаря молитве. Мне очень помогли Отцы Церкви – читая их труды, я постепенно начал понимать многое и видеть некоторые вещи в другом свете.

– Обрели ли вы душевное спокойствие и совершенство приближения ко Христу после перехода в другую Церковь?

– Душевное спокойствие – определённо. Именно это является причиной моего обращения, потребность в богословских изысканиях появилась уже потом. В Православии я нашёл то, чего мне не хватало в латинской церкви, в Православии я нашёл духовную, эсхатологическую составляющую. В католической церкви сильнее составляющая катехизаторская, позитивистская, академическое знание. Ей недостаёт элемента духовного и священнотаинственного. Я не говорю, что образование не важно, напротив, как академическое, так и духовное образование вкупе с молитвой помогают нам в нашем пути к Богу, но прежде всего – именно молитва, непрестанная молитва.

– Если Христос – Единый, Неделимый и Неразделённый, как мы можем утверждать, что наша вера более правильна (так сказать, мы Его «правильнее славим»)?

– Я лично могу предложить вам такой опыт. Оставим на мгновение богословие и рассмотрим проблему с точки зрения нерелигиозного человека. Мы проведём этот опыт в практических целях. Я спрошу: какая Церковь из всех церквей и сект мира происходит непосредственно от апостолов и самого Христа? Ответ несложен. А какая из них сохранила единое богословское учение и традицию на протяжении веков? Сохранила единство, когда другие, например копты или латиняне, отделились от её ствола? Думаю, ответ очевиден. Это Православие.

– Ради духовного сана Вы оставили даже занятия химией…

– Мои занятия точными науками в целом – не только химией, но и математикой, а в особенности молекулярной физикой, очень помогли мне в духовной жизни. Это может показаться странным, но лично мне они помогли понять законы физического функционирования Вселенной (по крайней мере, вплоть до границ, очерченных наукой). Это укрепило мою веру в Бога и мою жизнь как клирика. Верующий человек и в науке и физических законах видит волю и руку Божию – именно там, где другие ищут основание для своего неверия.

– Отметили ли вы какие-либо различия по существу между греческим и католическим богословием?

– Различий множество. Существует общая основа: период истории Церкви до последнего Вселенского собора, примерно до IX века, когда на Западе начинается господство франков после победы Карла Великого. Затем пути и обеих Церквей, и их богословия стали расходиться всё сильнее и сильнее. Мы больше не можем говорить о едином богословии. Сейчас латинское богословие, особенно академическое, основано большей частью на учении блаженного Августина и Фомы Аквинского. Из теологии Фомы Аквинского проистекает все западное богословие, которое вот уже почти тысячу лет отдалено от православного. Новые догматы, новые богословские решения, папские энциклики (которые вместе с догматом о непогрешимости папы имеют догматический характер) и новые движения, такие, как теология освобождения, заполнили академическую нишу на Западе. Православные же богословы избегали новшеств, стараясь сохранить учение отцов Вселенских Соборов – не в неподвижности, как нас обвиняют католики, а, напротив, придавая богословию его подлинный характер. Поэтому в прошлом веке о. Иоанн Романидис выдвинул идею об опытном богословии, т.е. о богословии, происходящем не только от академического знания, но и от опыта обожения.

– Сейчас единственная религия, которая продолжает распространяться, – это ислам. Что Вы можете сказать по этому поводу?

– Не только ислам – ещё и протестанты, мормоны и многие другие. За это мы несём большую ответственность. Они просто заполняют не занятые нами ниши. И когда я говорю, что это наша личная ответственность, я имею в виду не одну лишь Церковь – и власти, и правительство, и каждого из нас. Когда Церковь не ведёт духовно-просветительскую работу, когда власти не только не интересуются деятельностью церкви, но и порой ей мешают, когда правительство во имя псевдодемократии принимает в парламенте законы, нарушающие священные каноны (как в случае легализации абортов), когда мы с гордостью называем себя православными христианами, но порог храма переступаем только на Пасху и Рождество или же становимся «эхом» СМИ, обвиняя Церковь и её иерархов на основании первых же «желтых» новостей – тогда мы оказываемся союзниками еретиков и предателями нашей родины, основание и столп которой – православная вера и кровь тысяч мучеников, отдавших жизнь за свободную и православную Грецию.

– Как Вы считаете, находит ли нынешняя проповедь Церкви отклик среди верующих? Может быть, растущее безбожие объясняется неспособностью Церкви к убеждению?

– Церковь на протяжении всей своей истории многое испытала, переживала периоды и упадка, и расцвета. В нашу эпоху мы испытываем не только экономический кризис, но и кризис традиционных ценностей. И в целом, проанализировав нынешнюю ситуацию, вы увидите, что все религиозные системы переживают кризис. Мир потерял надежду, и люди пытаются найти решение проблем путём поиска новых ощущений. Я верю, что вера во Христа – источник единственной надежды, которая может вознаградить человека. Вне Христа надежды нет. Долг всей Церкви и каждого верующего в отдельности – дать надежду этому миру. Церковь должна обновить свой евангельский характер и вновь понести миру благую весть, мир сегодня нуждается в том, чтобы услышать её голос, но звучащий с той силой, с какой он звучал в апостольскую эпоху, и, самое главное, со свидетельством веры, с любовью.

– Другие церкви и религии имеют божественное происхождение или являются изобретением людей?

– Церковь – Единая, Кафолическая и Апостольская, Богом создана, Богом живёт и к Богу движется. Все другие есть не что иное, как напрасное стремление неразумных людей к счастью, надежде и спасению.