Реклама на портале

Никогда не разговаривайте с реаниматологом. В каких случаях госпитализируют в реанимационное отделение Узнать что с отцом в реанимации

Минздрав подготовил проект методических указаний по организации посещений больных в реанимации. За безусловное разрешение находиться рядом с детьми и другими родственниками в больницах уже несколько лет борются известные общественные деятели, к кампании на Change.org присоединилось свыше 330 тыс. граждан. В Минздраве рассчитывают на ослабление запретов после выхода методики.

По закону россияне имеют право бесплатно находиться с ребенком в больнице в течение всего периода лечения, но на деле правила посещений сегодня формирует руководство больниц, а иногда и сами врачи, работающие в том или ином отделении. В реанимацию чаще всего не пускают, даже к маленьким детям, свидетельствуют комментарии сотен граждан, подписавших петицию на Change.org. Посещения взрослых на федеральном уровне, по сути, не регулируются - они не запрещены, но решение о том, разрешать их или нет, чиновники оставляют на усмотрение врачей.
С вопросом об организации доступа родителей к детям, находящимся в реанимации, общественные деятели неоднократно обращались и в Минздрав, и к президенту Владимиру Путину. Последний раз этот вопрос задал на «прямой линии» народный артист России Константин Хабенский, основатель благотворительного фонда. Он попросил Путина поддержать федеральный закон, регулирующий посещения централизованно, «чтобы не было никаких неожиданностей на местах».
Хабенский напомнил, что по действующему закону родители имеют право находиться в больницах с детьми, но это правило не действует. А новый закон, по его мнению, не следует ограничивать больными до 18 лет. «Мне кажется, все люди, попавшие в такую ситуацию, нуждаются в человеческом тепле и помощи», - сказал он.
«Закон не запрещает, действительно, находиться родственникам в реанимации, но руководители лечебных заведений чаще всего не разрешают. Тоже понятно почему, имея в виду, что это же не индивидуальные палаты», - ответил Путин, добавив, что администрация ограничивает посещения, если это мешает другим пациентам. Тем не менее он пообещал поговорить с министром здравоохранения Вероникой Скворцовой о том, как методически повлиять на ситуацию.
В Минздраве на запрос ответили, что еще в 2014 году направляли письмо в регионы с просьбой организовать посещения, но на практике «все еще имеют место определенные трудности». Почему это была именно просьба, а не обязательное к исполнению указание, в министерстве не пояснили. Теперь Минздрав снова подготовил рекомендательный документ - на этот раз по поручению президента. По сути, это «свод наилучших практик по данному вопросу - методические рекомендации, которые могут быть использованы и медицинскими организациями, и пациентами», сообщили в пресс-службе, и к 1 июня уже готов проект, а через месяц, к 1 июля, он будет согласован и «финализирован».
Дополнительная информация разрешит все проблемы, заверяют в пресс-службе министерства: больницам по большей части недоставало именно методики. «Требования по организации посещений уже установлены в законе, и какое-либо их дополнительное закрепление вряд ли необходимо. Вместе с тем нередко посещения не организованы по причине отсутствия адекватной информации о том, каким образом это должно быть сделано», - отмечается в ответе на запрос.
Больницы строгого и облегченного режимаНа практике во всех больницах правила разные, убедилась «Газета.Ru». В московских стационарах посещения, как правило, допускаются в ежедневном режиме в определенные часы. В больнице им. С.П. Боткина с 16.00 до 19.00 по будням, по выходным и праздникам дополнительно с 11.00 до 13.00. Те же часы в ГКБ №7 и №64. В ГКБ №1 им. Н.И. Пирогова (Первая градская) - с 17.00 до 20.00 по будням, по выходным дополнительно с 11.00 до 13.00. В ФНКЦ имени Дмитрия Рогачева часы посещений с 10.00 до 18.00, говорится в правилах госпитализации. В детской больнице Святого Владимира - с 16.00 до 18.00 по будням, в выходные с 11.00 до 13.00 - меньше, чем во многих стационарах для взрослых.
Отдельные ограничения в больницах для детей: например, в 64-ю больницу не допускают посетителей младше 12 лет, а в Боткинскую - до 14 лет, следует из информации на сайте, с целью «обеспечения безопасности».
Детям запрещено быть посетителями даже в знаменитой детской Морозовской больнице, следует из информации на сайте. А в больнице Святого Владимира не пускают несовершеннолетних до 18 лет.
В правилах ФНКЦ имени Дмитрия Рогачева о таком запрете не сказано, ограничивается только число посетителей - не более двух.
В Морозовской и больнице Святого Владимира никому нельзя посещать реанимацию. Такой же запрет действует и во многих других стационарах Москвы, например в ГКБ №64. В реанимации Боткинской по общему правилу тоже нельзя, но по договоренности с дежурным реаниматологом - можно, пояснил врач, работающий в больнице. В ГКБ №7 отделение реанимации посещать нельзя. «Реанимационные отделения никогда не посещались, там даже забирают всё - мобильных там нет, имейте в виду. С 13.00 до 14.00 выходит врач, и вы с ним говорите о состоянии больного», - сообщила сотрудница справочного бюро.
В правилах детских клиник есть и дополнительные ограничения: запрет передавать детям мобильные телефоны, требование справок о состоянии здоровья с родителей и даже требование для родителей, госпитализирующихся с детьми, помогать медперсоналу с уходом за другими маленькими пациентами (в НИИ неотложной хирургии и травматологии).
Но в некоторых больницах свободы больше. Запрет на посещения реанимации отсутствует в ФНКЦ имени Дмитрия Рогачева. Пускают посетителей и в ГКБ №29, рассказал заведующий отделом кардиореанимации этой больницы Алексей Эрлих. «Еще три года назад мы жили в режиме «строгой секретности» - посетителей не пускали, одежду отнимали, телефонами пользоваться не разрешали», - вспоминает он. Но за последний год-два руководство изменило ситуацию по собственной инициативе: теперь посещения и телефоны разрешены. Медперсонал новшествам сопротивлялся, отметил завотделением, «врачи и медсестры иногда тяжело меняют сложившиеся привычки».
В реанимацию ГКБ №1 тоже пускают, сообщил главврач этой больницы Алексей Свет. Часы посещений реанимации - с 13.00 до 16.00. «Если родственники мешают работать, их вежливо просят выйти, кроме врачей с ними в ряде случаев работают наши клинические психологи, режим обусловлен тем, что в это время обходы и основные процедуры закончены», - добавил он. К тяжелым больным по просьбам родственников допускают посетителей с 9.00 до 21.00, заверил Свет.
В Московском центре паллиативной медицины уже ввели круглосуточное посещение «для всех, включая собак и кошек», сообщила на своей странице в Facebook новый руководитель больницы, известный общественный деятель Нюта Федермессер. К больным уже приходили собаки-терапевты, добавила она, также в больницу принят на работу координатор волонтеров, «значит, и волонтеры скоро появятся», рассчитывает она.

Запрет на человеческие отношения

В реанимации города Омска, где живет автор петиции на Change.org предпринимательница Ольга Рыбковская, посетителей в основном не пускают, в том числе к детям. Но есть больницы, в которых допуск разрешен, отмечает она. Петицию Ольга создала потому, что сама столкнулась с запретами и считает, что они создают психологические травмы и для больных, и для их родственников. «У меня был опыт ожидания под дверьми реанимации, это было давно, но до сих пор вспоминать об этом тяжело. В реанимации лежал наш десятилетний сын, он был в сознании и не понимал, почему мы к нему не приходим… с последствиями того психологического стресса он сталкивается до сих пор», - говорит она.
О своих историях рассказывают сотни участников кампании, подписавших петицию. Многие отмечают, что запреты на посещения приносят им дополнительные страдания к тем, которые вызваны тяжелыми болезнями родных.
«Мои родственники сейчас в ситуации, когда их месячный ребенок находится в реанимации. И, я считаю, это катастрофа - видеть друг друга полчаса в день», - пишет Татьяна Зюрява из Балаково. «Мой ребенок два месяца лежал в реанимации, и я не могла с ней видеться. Это жестоко», - вторит Дарья Бесстрашнова из Ртищево.
Аналогичными негативными и шокирующими впечатлениями об ограничениях посещений в больницах делятся граждане из разных регионов России.
«Я видела маленьких детей, привязанных за ручки и ножки и фактически распятых на столах для процедур в реанимации… Мне, взрослому человеку, страшно, а каково маленькому человечку без мамы и папы, одному?» - возмущается Светлана Будушкаева из Улан-Удэ.
«Ровно год назад мой папа умер один в реанимации городской апрелевской больницы… Я просидела на лестнице пять часов. А потом вышла странная женщина и сказала: а что вы здесь сидите, он умер давно...»
- вспоминает Галина Сухова из поселка Апрелевка.
Решить эту проблему через чиновников сложно, убедилась Ольга Рыбковская на собственном опыте. «Я отправляла запросы по e-mail Минздрава - все осталось без ответа. Писала Павлу Астахову (уполномоченный при президенте по правам ребенка), но получила какую-то ничего не значащую отписку. В Facebook мы общаемся с Олегом Салагаем (пресс-секретарь главы Минздрава) - тоже общие фразы и ничего конкретного», - говорит она.

Почему врачи ограничивают посещения

Ответ на вопрос, почему врачи ограничивают посещения больных, в том числе в реанимации, удалось получить только от докторов, пожелавших остаться неназванными. «В палатах не хватает места, посетители мешают делать процедуры», - сказал один из них. Другой сослался на запрет администрации, но не смог пояснить, в каком документе он зафиксирован и чем объясняется.
Ограничения посещений в стационарах объясняются в основном тем, что палаты общие, пояснил бывший медицинский работник из Санкт-Петербурга: если посетители будут приходить в разное время, то кто-то не сможет поспать днем, а это очень важно, сказал он. В присутствии посетителя, по его словам, кому-то может быть неловко делать процедуры или попросить у медсестры «утку».
Кроме того, у санитарок нет возможности постоянно убирать за посетителями, а в палатах необходимо поддерживать чистоту, пояснил собеседник.
В одной из групп медицинской тематики на Facebook вопрос о возможных причинах запретов и ограничений вызвал дискуссию, в том числе среди врачей, но ответа они не дали. Для того чтобы понять смысл ограничений, журналисту необходимо прийти в реанимацию, считают врачи. В комментариях к вопросу Алексей Свет также отметил, что, например, в ожоговых отделениях не у всех посетителей могут выдержать нервы, «хотя родители должны быть при детях, особенно в беде, всегда».
Перемена правил в реанимациях только вопрос времени, считает Алексей Эрлих из ГКБ №29. Это, по его мнению, касается и смягчения правил в обычных стационарах, где ограничения по времени посещений тоже можно снять. Правда, отметил доктор, бывают переполненные отделения, где «на 12 койках лежат 20 человек», то есть пациенты размещаются дополнительно на каталках. Тогда посещения технически сложно организовать: посетители мешают.
В ГКБ №29 работу удалось организовать так, что приходить можно каждый день, когда удобно. У больницы есть предпочтительные часы для посещений, но если родственники больных просят разрешить им прийти после работы, к семи вечера, и это разрешается, - говорит Эрлих. - Ясно, что все работают». Никаких особых справок с посетителей не спрашивают, особой одежды тоже нет. «Не вижу необходимости. Зачем это? Это когда человек не хочет чего-то делать, тогда он придумывает справки», - считает он.
На вопрос о том, мешают ли посетители медработникам, доктор напомнил старый анекдот: «Больница - это место, где больные мешают врачам работать с документами». «Конечно, легче, если никто не ходит, над душой не стоит. Но иногда очень нужны родственники. Например, если пожилой человек «потерялся» после операции, не понимает, где находится и что происходит, ему очень важно увидеть близкое лицо. Это помогает избежать агрессивных действий: встать, уйти, капельницу из себя выдрать - это очень важно», - рассказал он.

Как поступить: оставить тяжелобольного без современной аппаратуры, способной продлить жизнь, или позволить умереть в больничных стенах, среди чужих людей, без шанса попрощаться? Этот чудовищный вопрос годами решали многие семьи, даже когда речь шла о детях. Не секрет, что умирающих нередко забирали домой из палат интенсивной терапии именно из-за запрета быть рядом. Не из-за эгоизма - таково либо высказанное желание умирающего, либо невысказанное, но в котором родственники были уверены. Лучше умереть быстрее, но держась за руку самых любимых людей.

Что вы знаете о реанимации ? Те, кто оставлял близких в реанимации, навсегда запоминают дни, а иногда недели и месяцы, проведенные в коридоре в напряженном ожидании, в попытках прорваться к родному человеку - упросить, подкупить, проскользнуть. Долгие годы эта тема оставалась табуированной, ведь и смерть близкого, и его выздоровление после тяжелого кризиса затмевали по силе эмоций остальные нюансы. Хотя родные обычно возвращались из закрытых отделений с пролежнями, следами привязывания на руках и ногах. Но члены семьи пациентов годами верили, что иначе - никак.

Около 8 мес назад, когда из-за закрытости реанимаций несколько мам онкобольных детей не смогли в последние дни их жизни быть вместе с ними, представители благотворительного фонда «Таблеточки» и гражданской инициативы «Быть рядом» начали кампанию «Пустите в реанимацию». Над разработкой итогового приказа сотрудничали более 50 общественных организаций, таких как Ассоциация родителей преждевременно рожденных детей, Ассоциация сознательного родительства и многих других.

И вот - запрет остался в прошлом. Казалось бы, все в порядке. И.о. министра здравоохранения Виктор Шафранский, презентуя итоговый приказ, вспоминал, как в детстве тяжело болел и начал выздоравливать, когда к нему пустили маму. Пообещал взять под личный контроль разъяснение и проверку выполнения приказа.

К каждому пациенту пустят не больше двух посетителей

На столичном уровне - ситуация такая же. Проходят совещания, на которых разъясняют главврачам права и обязанности родственников больных. В Киеве около 30 больниц с отделением интенсивной терапии. Ежегодно в стационары «по скорой» (не в плановом порядке) поступают 330 тыс. больных. По крайней мере, 20% из них требуется пребывание в реанимации. Кстати, тут «подзавис» проект разделить больницы на те, где будет проводиться плановое лечение, а 7-9 выделить исключительно для интенсивной терапии. Кроме Больницы скорой медпомощи, речь шла о давно известных среди пациентов больницах с наиболее современной аппаратурой - №1 (на Харьковском шоссе), №8 (в народе - Центр на Кондратюка), больница №12, где уже 5 лет длится реконструкция (именно здесь есть опыт массового поступления больных для интенсивного лечения). Детские больницы интенсивного лечения: №1 (на Богатырской), №2 - на Левом берегу (ул Алишера Навои). Если бы такое разделение уже существовало, централизованно отрегулировать допуск родственников в реанимационные палаты было бы проще. Сейчас же на местах возникают вопросы.

Заведующий отделением интенсивной терапии одной из киевских клиник, попросивший не указывать фамилию, сокрушается:

Мне теперь надо охранника назначать из числа медперсонала, который вовремя выведет мамочку, если она истерику устроит. Или если начнутся срочные реанимационные действия, ведь большинство родителей в такую минуту инстинктивно бросаются к ребенку и мешают нам, а счет идет на секунды.

Собственно, медиков, которые изначально поддержали идею открытости, было не так много. Одни искренне верят, что посетители, даже в халате и бахилах, - это источник инфекций. Хотя во всем цивилизованном мире, кроме постсоветских стран, членов семьи пускают в реанимацию, и никаких особых проблем не наблюдается. Других смущает практическая сторона вопроса: наши реанимации отнюдь не одноместные. Если к 4-6 пациентам придут по два посетителя (именно столько разрешено пускать одновременно по новому положению, а находиться постоянно рядом с больным можно одному человеку), их надо где-то разместить и хорошо бы выделить по табурету (на реанимационные кровати не всегда можно присесть).

Внутрибольничные правила придется переписать

Больше всего беспокоит медиков присутствие посторонних для них людей там, где раньше не было прозрачности. И это не обязательно желание скрыть нарушения. Просто раньше в реанимации можно было действовать, не думая о деликатности, бережности по отношению к пациентам. Как написал от имени врача ровно 80 лет назад Зощенко в «Истории болезни»: «Я больше люблю, когда к нам больные поступают в бессознательном состоянии. По крайней мере тогда им всё по вкусу, всем они довольны и не вступают с нами в научные пререкания».

Сейчас в идеале медперсоналу придется учиться терпению, чтобы отвечать на вопросы родственников не только раз в день, объяснять производящиеся манипуляции, определять, кого из посетителей пропускать, а кого попросить из палаты. Научиться сотрудничать, как на Западе. Зато в награду медики получат людей, обеспечивающих своевременный уход больному, в то время как санитарок откровенно не хватает. Ведь, как указано в приказе, посетители, находящиеся с пациентом большую часть времени, могут быть с их согласия привлечены к уходу за пациентом.

Те же пролежни - не просто дискомфорт для больного, эта проблема сказывается на скорости его выздоровления. А если у человека будет больше шансов, выиграют в конечном счете и близкие, и медики.

Уже пишут в соцсетях расстроенные посетители, что в некоторые реанимации по-прежнему не пускают, ссылаясь на внутрибольничные правила. Аргумент этот не имеет силы. Ведь эти документы рано или поздно придется переписать, согласовав с приказом вышестоящей инстанции - Минздрава.

В каких случаях посетителя не пустят на законном основании:

  • У него признаки инфекционного заболевания или он недавно контактировал с таким больным.
  • Он находится в состоянии опьянения.
  • Он упорно вмешивается в работу медперсонала
  • Нарушает спокойствие и приватность других пациентов (заговаривает против их желания, рассматривает итд)
  • Он нарушает процесс терапии (например, медицинской аппаратуры)
  • Не пустят к ребенку, если его родители не дали на это разрешения (устного).
  • Попросят временно выйти во время оказания срочных реанимационных действий
  • Не пустят, если в палате около этого пациента уже находятся двое - за исключением особых случаев (например, при проведении обряда крещения или маслособорования).

Руководитель благотворительного фонда «Таблеточки»

Мы дали людям инструмент - приказ, который защищает их права. Дальше уже все зависит от позиции самого человека. Можно пассивно жаловаться в соцсетях, что не пустили, и сидеть в коридоре. А можно распечатать приказ и зайти с ним к главврачу, обратиться в Минздрав, позвонить на «горячую линию» МОЗ, пообещать защищать свои права в суде. Пока что даже в клиниках, с которыми мы давно работаем, пытаются не пускать родителей после 18.00, хотя в приказе четко указано - круглосуточно. Следующий шаг - создаем сайт, на котором будет подробно расписано, куда обращаться, если не пускают, образцы заявления, правила посещения - чтобы посетители реанимационных отделений знали не только свои права, но и обязанности. Есть нюансы, касающиеся детских отделениях, интенсивной терапии новорожденных. Мы не оставим эту тему, а планируем перенять лучший европейский опыт в этом вопросе. Так что приказ №592 - это не финал, а начало процесса преображания реанимаций в более дружественные для пациентов и их близких отделения.

МОСКВА, 3 июня. /ТАСС/. Минздрав России разработал памятку для родственников, посещающих пациентов в отделениях реанимации и интенсивной терапии. Информационно-методическое письмо уже направлено в регионы с пометкой "для неукоснительного исполнения". Документ имеется в распоряжении ТАСС.

Памятка разработана во исполнение поручения президента РФ Владимира Путина по итогам "Прямой линии", состоявшейся 14 апреля 2016 года. Вопрос о допуске посетителей к пациентам реанимационных отделений задал актер Константин Хабенский, поскольку с реализацией данного права в отделениях реанимации на практике постоянно возникали сложности.

"В соответствии с Федеральным законом номер 323 ФЗ, медицинскому персоналу следует обеспечить защиту прав всех пациентов, находящихся в отделении реанимации (защита персональной информации, соблюдение охранительного режима, оказание своевременной помощи)", - говорится в документе.

Разработанный Министерством свод рекомендаций содержит рекомендации общего характера и специфические для посещения больных в реанимации. В частности, согласно документу, "родственники не должны иметь признаков острых инфекционных заболеваний (повышенной температуры, проявлений респираторной инфекции, диареи), медицинские справки об отсутствии заболеваний не требуются".

Кроме того, медицинский персонал должен объяснить посещающему необходимость сообщить об инфекционном заболевании, а также "психологически подготовить к тому, что посетитель увидит в отделении".

Некоторые рекомендации совпадают с правилами посещения пациентов в любых других отделениях больницы. Так, например, посетителям в отделении реанимации и интенсивной терапии необходимо снять верхнюю одежду, надеть халат, маску и шапочку, вымыть руки и отключить мобильный телефон и другие электронные устройства. Также не допускаются к посещению люди в состоянии алкогольного и наркотического опьянения.

"Посетитель обязуется соблюдать тишину, не затруднять оказание медицинской помощи другим пациентам, выполнять указание медицинского персонала, не прикасаться к медицинским приборам", - говорится также в документа.

При этом Минздрав РФ не допускает посещению детьми в возрасте до 14 лет, а в палате одновременно могут находиться не более двух посетителей.

В документе также указано, что "родственники могут оказывать помощь медицинскому персоналу в уходе за пациентом и поддержании чистоты в палате только по личному желанию и после подробного инструктажа".

В сопроводительном письме (также имеется в распоряжении ТАСС) говорится, что данные методические рекомендации разработаны внештатными специалистами Минздрава РФ, а также специалистами федеральных государственных медицинских учреждений.

При этом федеральное законодательство и ранее не запрещало посещение в отделениях реанимации, однако с этим регулярно возникали проблемы. Министерством здравоохранения РФ еще в 2014 году в регионы было направлено письмо с просьбой принять необходимые меры по организации посещений. Однако данная мера не была результативной.

В отделение реанимации и интенсивной терапии госпитализируются больные:

1) с острыми расстройствами гемодинамики (сердечно-сосудистой системы) различной этиологии (такими как острая сердечно-сосудистая недостаточность (ССН), травматический шок, гиповолемический шок - шок при большой потере жидкости организмом, кардиогенный шок и др.);

2) с острыми расстройствами дыхания (дыхательной недостаточностью);

3) с другими расстройствами функций жизненно важных органов и систем (центральной нервной системы, внутренних органов и др.);

4) с острыми нарушениями обменных процессов в организме и др.;

5) с тяжелыми отравлениями;

6) в восстановительном периоде после клинической смерти, после оперативных вмешательств, которые повлекли за собой нарушения функции жизненно важных органов, или при реальной угрозе их развития.

Основные методы лечения в отделении реанимации и интенсивной терапии будут изложены ниже на примере лечения острой дыхательной недостаточности.

Наиболее частыми причинами развития острой дыхательной недостаточности являются:

1) травма грудной клетки и органов дыхания, которая сопровождается переломом ребер, пневмо- или гемотораксом (попаданием в плевральную полость воздуха или крови соответственно) и нарушением положения и подвижности диафрагмы;

2) расстройство центральной (на уровне головного мозга) регуляции дыхания, которое происходит при травматическом повреждении и заболеваниях головного мозга (например, при энцефалите);

3) нарушение проходимости дыхательных путей (например, при попадании инородных тел);

4) уменьшение работающей легочной поверхности, причиной чего могут быть или ателектаз (спадение) легкого;

5) нарушение кровообращения в области легких (вследствие развития так называемого шокового легкого, попадания тромба в легочные артерии, отека легких).

Для выяснения причин развития острой дыхательной недостаточности проводят рентгенографию органов грудной клетки. Для определения степени кислородного голодания и накопления углекислого газа в крови специальным аппаратом - газовым анализатором - производят исследование газового состава крови. Пока причина дыхательной недостаточности не выявлена, больному категорически запрещено давать снотворные или наркотические препараты.

Если у больного выявлен , то для лечения дыхательной недостаточности производят дренирование плевральной полости, которое представляет собой введение в плевральную полость в области II межреберья резиновой или силиконовой трубки, которую подсоединяют к отсосу. Когда скапливается большое количество жидкости в плевральной полости (при гемо- или гидротораксе, эмпиеме плевры), ее удаляют при помощи плевральной пункции через иглу (описание см. выше).

При нарушении проходимости верхних дыхательных путей производят срочный осмотр ротовой полости и гортани с помощью ларингоскопа и освобождают их от рвотных масс и инородных тел. При расположении препятствия ниже голосовой щели для его устранения проводят бронхоскопию специальным аппаратом - фибробронхоскопом. С помощью этого приспособления удаляют инородные тела или патологические жидкости (кровь, гной, пищевые массы). Потом производят промывание бронхов (лаваж). Оно применяется, когда невозможно просто отсосать отсосом содержимое бронхов вследствие нахождения в их просвете плотных слизисто-гнойных масс (например, при тяжелом астматическом состоянии).

Очищение дыхательных путей от слизи и гноя осуществляется также при помощи отсасывания их стерильным катетером, который по очереди вводится в правый и левый бронх через интубационную трубку через рот или нос. Если невозможно применить перечисленные методы, то для восстановления проходимости дыхательных путей и очищения бронхов делают трахеостомию.

Лечение острой дыхательной недостаточности при парезе или параличе кишечника, когда вследствие нарушается положение и подвижность диафрагмы, заключается во введении зонда в желудок для удаления его содержимого, при этом больному придается возвышенное положение.

Конечно, кроме описанного выше, больному проводится лекарственная терапия. Лекарства для достижения быстрого эффекта вводятся в подключичную вену, для чего проводится ее катетеризация (см. выше). Кроме лекарственного лечения, больному обязательно проводится терапия кислородом, при которой в дыхательных путях создаются постоянное повышенное давление и повышенное сопротивление в конце выдоха. Для этой цели используются различные приспособления к кислородному ингалятору или наркозно-дыхательному аппарату.

Когда острая дыхательная недостаточность вызывается или усугубляется резкой болью при дыхании (например, при травме грудной клетки или при острых хирургических заболеваниях органов брюшной полости), обезболивающие препараты применяются только после выяснения причины патологии. С обезболивающей целью производится блокада межреберных нервов. Если имеет место перелом ребер, то выполняют новокаиновую блокаду в месте перелома или около позвоночника.

При остановке дыхания или при очень тяжелых формах дыхательной недостаточности больному проводят ИВЛ.

Наиболее эффективно проведение ИВЛ при помощи специальных аппаратов , которые могут быть как импортного, так и отечественного производства.

Для перевода на аппаратное дыхание, а также для поддержания проходимости дыхательных путей при ИВЛ применяется интубация трахеи. Для этой цели используются специальные приспособления - ларингоскоп с осветительным устройством, набор пластиковых трубок для интубации с надувными манжетами и специальный переходник (коннектор) для подключения интубационной трубки к аппарату ИВЛ.

При интубации трахеи больного укладывают на спину, затем, заведя клинок ларингоскопа в рот и приподняв им надгортанник, в голосовую щель вводят интубационную трубку. Убедившись в правильном стоянии трубки, ее прикрепляют лейкопластырем к коже щеки, после чего трубку через коннектор подключают к аппарату ИВЛ.

При отсутствии аппаратов ИВЛ процедуру проводят с помощью мешка Амбу или способом “изо рта в трубку”.

Сегодня я отойду от своих принципов и перепощу статью sovenok101 . В ней четко и практически на пальцах объяснено, почему не стоит разговаривать с реаниматологами, почему не стоит рваться в реанимацию посетить родственников и почему вы не услышите от врачей правды.

Бывает, знакомые спрашивают: как разговаривать с реаниматологом, чтобы он сказал всю правду, пустил в блок, осознал, что именно этого пациента надо спасать изо всех сил, не утаил информацию об отсутствии лекарств и сказал, что нужно купить. Так вот. Достигнуть этих целей невозможно. Почему -давайте разбираться.

Начнем с первого пункта -когда реаниматолог говорит правду.

С точки зрения реаниматолога, все пациенты делятся на три категории. Первая - с болезнями не тяжелее насморка, по реанимационным меркам, естественно. Ну, например, пневмония, затрагивающая 1-2 доли из 5 имеющихся. Или аллергоз, который дышит свободно, не требует поддержки давления и у которого кожа не слезает, ну, по крайней мере не вся. Туда же - кровотечение, остановленное хирургом, эндоскопистом или остановившееся самостоятельно после пары доз плазмы, когда больной вполне себе компенсируется на солевых растворах и не требует эритроцитов и прочих трансфузиологических премудростей.

Вторая категория - это реально реанимационные больные, у которых шансов выжить ну, например 1:2 или того меньше. К примеру, пневмония 3-5 долей, ОРДС, кровопотеря с ДВС. Сепсис с полиорганкой. Панкреонекроз с инфекционно-токсическим шоком. С такими больными возятся, над ними шаманят, их тащат и вытаскивают, с ними рядом простаивают сутки напролет, предоставив всю первую категорию сестрам и прочим хирургам.

Ну и третья категория - пациенты, у которых шансов выжить нет от слова совсем. Часто это терминальная онкология. Мезентериальный тромбоз с некрозом всего кишечника. Да мало ли что ещё. Этим больным облегчают состояние, а после смерти говорят: вылечился, что означает "отмучился". Никакой иронии, сами себе реаниматологии желают себе смерти быстрой и лёгкой, желательно во сне, можно медикаментозном.

Ну так вот. Рассмотрим ситуацию самую простую, когда вы сами пациент. И почему-то можете говорить. При любом раскладе вам скажут, что все в порядке. Вот сейчас полечимся и все станет хорошо. Все разглагольствования про право пациента на информацию работают где-то там, во внешнем мире. Реаниматологи слишком хорошо знает, как влияет настрой пациента на исход болезни. Самая унылая ситуация, когда ты тут бьешься, как рыба об лед, а он просто не хочет жить. Убить такого хочется! Так что все в порядке, а впереди сплошной зашибись. И только уже реально спасенному больному, в дверях, могут тактично так объяснить, что вообще-то он уже почти побывал в лучшем мире. И искренне пожелают больше сюда не возвращаться.

Ситуация сложнее, когда вы -взволнованный родственник.
Ну вот относится ваш брат, к примеру, к первой категории. Вы можете предположить, что все не так плохо, если реаниматолог выйдет к вам, лихорадочно листая историю болезни. Это значит, что он больного не помнит. То есть он его принял, дал назначения, а дальше за больным следят сестры. Ну крованула язва. Ну скоагулировали. Все хорошо, до утра понаблюдаем, завтра -в отделение. Думаете, вот прям это реаниматолог вам и расскажет? Ага! А если за ночь ещё крованет? А зонд сместится и вовремя никто ничего не заметит. А в лаборатории прибор глюкнет и снижение гемоглобина не покажет. А когда все выяснится, то накровит уже два литра, его возьмут на стол, а плазмы и эрмассы нужных не окажется, и пока их привезут, уже будет ДВС, и ничего не срастается, швы разойдутся, и будем мы потом долго и мучительно лечить перитонит...А кто будет виноват? Тот самый реаниматолог, который заверил родственников, что все будет хорошо. Так что пока больной в реанимации -он умирает. И точка. А про все хорошо будем говорить по дороге в отделение. И ещё искренне пожелаем этому больному назад не возвращаться. А то всякое бывает.

Или вот ещё хлеще, больной из второй категории. К родне такого больного реаниматолог выйдет, скорее всего, без истории болезни в руках, потому, что все ее содержание он и так помнит наизусть. И скажет, что все плохо и шансов почти нет. Лечим, боремся, но мы не всесильны. Хороший признак, если он скажет "без ухудшения", "небольшая положительная динамика", "тенденция к стабилизации". Большего вы от него не добьетесь, хоть нож к горлу приставьте.

И только про больного третьей категории вам скажут чистую правду: "Больной инкурабельный, проводится симптоматическая терапия". Что значит: больной умирает, а мы облегчаем его страдания.

Возможно, вас пустят к больному третьей категории, попрощаться. Это зависит от ситуации в блоке и загруженности врача и обычно противоречит внутренним приказам стационара. Но врачи -тоже люди и к смерти относятся уважительно. К больному второй категории вас могут провести, только если, с точки зрения реаниматолога, это может подтолкнуть "зависшего между небом и землей" в нужном направлении. К больному первой категории вас не пропустят никогда. Наобщаетесь завтра-послезавтра в отделении.

Простимулировать реаниматолога "получше спасать" вашего больного невозможно. То есть, деньги он может и взять, но лечить будет так, как принято лечить таких пациентов в этом стационаре. То же и относительно лекарств. Не так давно, в период очередного лекарственного голода, один хирург попросил родственника свежепрооперированного больного купить в аптеке копеечный анальгин. Родственник доложил об этом в администрацию и хирург тут же был уволен. Все остальные сделали выводы. Лечим тем что есть, если нет ничего, лечим лаской. Но родственники об этом никогда не узнают. Им стандартно предложат принести средства гигиены, воду в удобной бутылке, возможно, домашнюю вкусняшку типа бульона в термосе, если больному здоровье позволит это съесть. Исключения -для очень своих. Да, напишите записку, ее обязательно передадут, если что, даже прочитают больному вслух. И больному в коме тоже. Если больной достаточно здоров, ему дадут возможность написать ответ. Но этот ответ обязательно прочитает врач или медсестра. Записку типа "меня тут на органы разбирают" не передадут. Мобильный телефон не передадут ни при каких обстоятельствах. И вовсе не потому, что он мешает работе приборов. Не мешает. Просто чем беспомощней больной, тем спокойнее персоналу. Мало ли, куда он может позвонить и кого вызвать...

Итак, при любом раскладе вам скажут, что все плохо, прогнозов здесь не делают, спасают изо всех сил, все лекарства есть. Ваш телефон запишут, но воспользуются им только в случае печального исхода. Свой не дадут и, даже если вы его каким-то образом раздобудете, по телефону скажут только, что пациент жив и находится в отделении.

Так что никогда не разговаривайте с реаниматологом. А лучше всего -никогда с ним не встречайтесь. Ни как пациент, ни как его родственник!